Для российской космонавтики нынешняя весна стала аномально аварийной. Крушение ракеты «Протон-М» на взлете с мексиканским спутником, потеря управления грузовым кораблем «Прогресс», неудача с использованием еще одного «Прогресса» для подъема орбиты МКС. 28 апреля был аварийный запуск ракеты «Союз-2.1а» с грузовым кораблем «Прогресс» для МКС. Если учесть еще и неполадки, возникшие во время орбитальных испытаний на спутнике «Кондор-Э», разработанным для ЮАР российским предприятием «ВПК «НПО машиностроения», то выводы неутешительны.

Какая зарплата - такая работа!

По поводу ЧП 16 мая скажу однозначно. «Прогресс» с мексиканским спутником стартовал 16-го, значит окончательная сборка и подготовка были проведены 15-го, в пятницу. Я не суеверен, но с первого курса авиационного института помню золотые правила Сергея Королева: «Ответственную сборку не делать в понедельник, пятницу, 15-го и 30-го числа». Это кстати не суеверие, а просто нормальное проникновение в отраслевую социальную психологию.

За время работы инженером и военпредом в 80-е годы на куйбышевском заводе «Прогресс» (сейчас это самарское АО РКЦ»Прогресс») я не раз принимал участие в разборе нештатных ситуаций и аварий. Так вот: глупых нештаток практически не было. Чтобы датчики угловой скорости вверх ногами закрепили или акселерометр - не припомню такого. Было дело, я сам уронил переноску на бортовой блок питания спутника серии «Космос», разбил разъем. Сразу же доложил руководителю участка. Наказывать не стали, а просто послали в командировку на завод-изготовитель в Ижевск за новым прибором.

Был случай, когда опытнейший слесарь 6-го разряда случайно просверлил отверстие в секции ракеты «Энергия» не там, где надо. Естественно, мгновенно сообщил начальству. Лишили премии. Так он целый месяц ходил сам не свой, переживая. Не то, что рублем наказали, а то, что дорогостоящую деталь испортил.

Те времена канули в Лету. Знаете, какие пословицы и поговорки гуляют в отрасли. Ну вот, например:

«Взлетела ракета - упала в болото! Какая зарплата, такая работа».

Вот еще один образчик народного фольклора:

Что делать работнику, если ему платят всего 15 000 рублей?

Ничего. Даже немножечко вредить.

Отраслевой фольклор отражает неприглядную реальность, что после аварии «Протона-М» (да и всех прочих) скрывать уже невозможно: «Некачественная и невнимательная сборка блоков ракеты-носителя «Протон-М», недостаточная квалификация персонала, работающего за невысокую зарплату, могли стать причиной очередной аварии «Протона-М», погубившей мексиканский спутник, сообщил РИА Новости источник в космической отрасли.

«Системная деградация при производстве отечественной космической техники, в частности ракеты-носителя «Протон», имевшей в свое время минимальный уровень отказов, налицо», - сказал собеседник агентства.

Это отчасти, правда, отчасти лукавство. Разве только персонал виноват? Только лишь низкоквалифицированные сборщики?

В российской космонавтике как нигде верна поговорка, что рыба гниет с головы. Это касается в первую очередь «обликом морале» ее руководителей. В последние годы бульварные издания вдоволь исколесили эту тему.

7 марта 2012 года на корпоративе Роскосмоса его руководителю Владимиру Поповкину «повредили» голову бутылкой из-под шампанского. Отремонтировали в госпитале им. Бурденко. СМИ сообщили, что произошло это во время «джентльменского» спора из-за дамы.

Директор Центра управления полетами Владимир Лобачев, будучи в командировке во Флориде, в состоянии крайнего подпития подрался с санитарами, которые хотели оказать ему медпомощь. За тысячу долларов космического дебошира освободили под залог.

Звезда шпионажа и полусвета Анна Чапмен была введена в совет директоров «Фондсервисбанка», ориентированного на космическую отрасль. После чего Чапмен вдохновенно занялась разработкой новой формы для космонавтов. Ну, а что сказать по поводу назначения пресс-секретарем Роскосмоса бывшей модели, скандальные фото которой ни в коем случае нельзя показывать подрастающему поколению?

Воистину, где начитается космонавтика, кончается дисциплина.

Дмитрий Рогозин был крайне возмущен злоупотреблениями при строительстве космодрома «Восточный». Даже собирался расстреливать виновных. Но все проблемы «Восточного» были запрограммированы еще до начала его строительства. Причем на самом чиновном верху.

В 2011 году Спецстрой России вынудили в приказном порядке начать работу без проектно-сметной документации. Неясность с проектом и сметой привели к тому, что уже летом 2013 года отставание по строительству достигало 18 месяцев.

Дальспецстрой - структурное подразделение Спецстроя - построил вахтовые городки, мобилизовал людей, завез технику. Но первая партия проектно-сметной документации, раскрывающая сущность проекта, поступила на «Восточный» только через полгода. Причем в сметную документацию заложили расценки, которые абсолютно не соответствовали реалиям Дальнего Востока и сложности возводимого объекта.

Базовую зарплату рабочим московские финансисты определили аж в 17 тысяч рублей. Как бы не зная, что средняя оплата труда в регионе уже тогда составляла 34 тысячи. Или, может быть, изначально взяв расчет на труд азиатских гастарбайтеров?

Расходы на организацию вахтовых строительных смен не заложили. Видимо, сочли, что высококвалифицированных рабочих можно найти в дебрях Уссурийского края, да еще за 17 тысяч рублей.

Не заложили в смету денег на доставку сложного оборудования из центральных регионов России. Сразу рассчитывали на поставки из Китая? А как же импортозамещение?

Если это не саботаж, то что? И не ясно ли, что «низкоквалифицированный персонал» тут ни при чем?

Дальневосточные злоупотребления и прямое воровство мне представляются производными от столичных.

И в это самое время Дмитрий Рогозин мечтал о том, что «новый космодром сыграет магическую и магнетическую роль в развитии Амурской области и всего русского Востока, притянет в восточные и тихоокеанские регионы России амбициозных молодых ученых и инженеров».

Даже сейчас строителям «Восточного» продолжают подвозить недостающие чертежи и проекто-сметную документацию, в которую по ходу дела вносятся новые и новые уточнения и корректировки.

Что интересно, - практически все оборудование для наземных стартов и инфраструктуры космодрома по утвержденным документам должно было закупаться за рубежом. При том, что отечественные космодромы исторически оснащались отечественным оборудованием.

Сейчас на строительство «Восточного» мобилизованы дополнительные средства из правительственных резервов. Ищут виновников растрат и промедлений. Но дойдут ли до высших правительственных чиновников, санкционировавших это безобразие, неизвестно.

Есть ветеран - есть проблема. Нет ветерана - нет проблемы

О «Протоне». Ни для кого не секрет, что ГКНПЦ им. М. Н. Хруничева, где их выпускают - де факто банкрот. Оттуда давно уже идет отток специалистов. В бизнес, в зарубеж, в никуда.

Этот отток никого не беспокоит, более того, мне кажется, что руководители российской космонавтики этому рады. Вот на моем родном самарском «Прогрессе» только что уволили 900 человек. Четверть сотрудников подмосковного Центра управления полетами также сокращена. Причина сокращений - курс на омоложение кадров, поэтому в подавляющем количестве случаев свои места покидают сотрудники пенсионного возраста. А это, между прочим, золотой кадровый фонд российской космонавтики, люди, которые являются наследниками и носителями великих традиций.

На профильных форумах рунета уже вангуют: мол, массовые увольнения вызовут массовый саботаж.

Но ведь и молодежь уже на космические заводы и КБ не идет. Сегодня зарплата молодого инженера на «Прогрессе» - 20-22 тысячи рублей. Раньше молодежь шла на космические предприятия ради отсрочки от армии, сейчас и этого нет. Выпускнику престижного (пока еще) технического вуза найти себе работу с оплатой тысяч на 10 побольше, причем без режимной проходной, где надо мобильники сдавать - не проблема.

В прошлом году я специально посетил несколько московских ярмарок занятости и подробно расспрашивал кадровиков оборонных предприятий, в первую очередь космических, которые там сидели в качестве зазывал. Не идет к ним молодежь. Обращаются в основном люди среднего возраста, молодежь предпочитает строительный комплекс, где каменщик высокой квалификации получает 100 тысяч рублей, а порой и выше.

Если выстроить иерархию проблем российской космонавтики, то коррупция и разгильдяйство в верхах не самые сложные из них. Они поддаются лечению при наличии политической воли на самом верху. Сейчас она есть. Создана Объединенная ракетно-космическая госкорпорация, во главе ее поставлен опытный финансист Игорь Комаров, ранее работавший в крупных банках и наводивший финансовый и кадровый порядок на «Автовазе».

Все наземные виды деятельности, в том числе и строительство космодромов будет курировать Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ). Эту структуру недавно возглавила Ранохон Джураева, выпускница Гарвардской бизнес-школы, возглавлявшая до этого никому не ведомую Международную ассоциацию аэропортов.

И к Комарову, и к Джураевой у ветеранов отрасли отношение, мягко говоря, недружественное. Если Комарова еще признают за грамотного финансиста, то Джураеву вообще считают человеком абсолютно случайным. Когнитивный диссонанс будет диалектически снят - ветеранов скоро в отрасли не станет. Совсем.

Совершенно четко оба этих менеджера будут проводить политику насильственного омоложения, и, как цинично выражаются топ-манагеры постсоветской эпохи, оптимизации социальной ответственности. То есть будут реализовывать жесткий и, как им кажется, рыночный подход. Топ-менеджерам - суперзарплаты, инженерам и рабочим - прожиточный минимум.

Это подход может сделать российскую космонавтику менее затратной, но он не способен вернуть ей способность к развитию. Хотя, без сомнения, производство ракеты «Ангара» наладить удастся. Сейчас этот носитель в два с половиной раза дороже «Протона». Конечно, при переходе на серийный выпуск себестоимость снизится, но все равно соперничать с зарубежными конкурентами мы не сможем.

Сегодня доставлять грузы на МКС могут четыре корабля: российский «Прогресс», японский HTV, а также частные американские Dragon (компании SpaceX) и Cygnus (компании Orbital Sciences). Dragon при этом является единственным космическим грузовым кораблем, который способен возвращать грузы с орбиты на Землю.

Снижение цен на космические запуски сегодня является мировым трендом: все ждут начала полноценной пусковой компании ракеты Falcon Heavy от SpaceX, способной выводить на геопереходную орбиту до 19,5 тонн полезного груза. Цена запуска аппарата с помощью Falcon Heavy составит около $78 млн. Это на 25% ниже цены запусков «Протонов», самых доступных сегодня носителей тяжелого класса. Но доступны-то они только лишь из-за того, что в погоне за прибылью центр им. Хруничева стал буквально клепать «Протоны», снижая качество сборки и надежность. Вот и стала некогда надежнейшая ракета-носитель чемпионом по аварийности.

Если в российской космонавтике не произвести радикальных (а не организационных) перемен, то с высокой вероятностью Falcon Элона Маска вытеснит нас с рынка запусков.

Falcon создается на основе новой для ракетостроения производственной модели, обеспечивающей ее конкурентоспособность по низкой цене.

До сих пор все ракеты носители - российские, американские и китайские - делались на основе производственной модели, созданной Королевым и фон Брауном в 50-е годы прошлого века. В основе этой модели была и остается узкая специализация производителей. Это позволяло решать задачи в сжатые сроки. Оборотная сторона узкой специализации - это уникальное производство и высочайшая цена. Маск отказался от узкой специализации. И минимизировал кооперацию. Поэтому его ракеты дешевле остальных. И конкурировать с Маском в рамках старой производственной модели невозможно.

Американские ракетно-космические гиганты, такие, например, как «Боинг» и «Локхид», совершенно спокойно относятся к феномену Элона Маска и его ракетам. У нас же появление подобной частной космической компании исключено. ОРКК ее задавит в зародыше.

Проигрывая уже сейчас в стоимости запуска, мы неизбежно будем проигрывать и в надежности наших ракет. Вот, скажем, Минтруд России приказом №681н от 09.10.2014 утвердил профессиональный стандарт «Специалист по дефектации изделий ракетной и космической техники» и установил требования к образованию по данной профессии: среднее профессиональное образование по программам подготовки квалифицированных рабочих. ПТУшник-дефектоскопист космической техники - это шедеврально!

В сущности реформа космической отрасли замышляется чисто по либеральным рецептам. И в скором времени она станет неотличима от той же «Роснефти». Ну и что в этом плохого, спросит читатель? Да то, что она уповает на западные технологии и западную технику, не будучи ни в малейшей степени заинтересованной развивать свои инновации.

Таким образом, эффективные финансисты довольно быстро приведут российскую космонавтику к полному тормозу. «Ангару», на которую сейчас делается ставка, разработали и довели до первых запусков не молодые выпускники российских вузов, а инженеры советской школы, от которых сегодня так судорожно избавляется новое космическое начальство. Надежды на то, что новых носителей хватит еще лет на двадцать, а то и более, призрачны и иллюзорны. Международная конкуренция вышвырнет нас с рынка запусков уже в ближайшие годы.

Кстати, рынок запусков относительно невелик - всего 2-3 миллиарда долларов в год. На порядок больше мировой рынок наземного оборудования. Но мы на нем не присутствуем, так же как и на громадном 300-миллиардном рынке спутников.

Остается надеяться, что быстрое изменение конъюнктуры космического рынка заставит российское руководство изменить подход к развитию космической отрасли и понять, что социальное партнерство не пустой звук, что сверхвысокая дифференциация отраслевых доходов лишает стимулов к труду, а массовые увольнения могут вызвать и массовый саботаж.

Лучше бы это понимание пришло уже в ближайшее время. Космические часы идут с космической скоростью. Мы можем отстать от наших конкурентов безвозвратно.

P.S. В СМИ мелькнула информация о том, что якобы сотрудники ФСБ установили, что причина аварии «Протона» - прямая диверсия, умышленная порча двигателя. Но один из руководителей хруничевского центра эту версию тут же опроверг. Но даже если и диверсия, или саботаж, системную деградацию отрасли это не отменяет.

Marie Claire: Рано Фрунзевна, какой из проектов был самым сложным?

Рано Джураева: Все проекты, которыми я занималась, интересные. А все интересные проекты сложные. Какой самый сложный? Я думаю, тот, который я веду сейчас. У меня еще не было таких масштабных задач. ЦЭНКИ – Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры – это тысяча бизнес-процессов одновременно.

Нет такой трудности, которая вас может напугать?

Любая сложная задача состоит из десятков, сотен простых. Главное, понять ее структуру, из чего она состоит, и не потерять ни один из элементов. Если ты это знаешь, сложность не пугает. Все как в математике. Я, когда поступала в институт, занималась с репетитором – великолепным математиком, которого я до сих пор благодарю за то, что он меня научил решать задачи любого уровня сложности. Это мне пригодилось в институте, при защите диссертации, и потом, когда начала работать в сфере управления сложными техническими системами.

Было такое, что вы не справились? Или задача оказалась настолько сложной, что даже не стоило пытаться?

Скажу по своему опыту, а он довольно серьезный, иногда у меня под управлением было одновременно 30–40 проектов, – нельзя решить задачу, если нет ресурсов. Нет желания. Нет финансирования. И, главное, если нет команды. Команда – важнейшая вещь. А если все ингредиенты есть, можно приготовить любое блюдо.

То есть ничего невозможного нет?

Да, и вся история развития человечества нам это демонстрирует. В первую очередь, освоение космоса. Это квинтэссенция лучшего, что сделал человек. И хорошо, что мы здесь на первых ролях. Россия задает планку там, где идет речь о расширении человеческих возможностей, о работе мысли.

Вы испытываете к какому-то из своих проектов особую симпатию? Может быть, к первому или, наоборот, к последнему, как это бывает с детьми?

Знаете, пожалуй, к текущему. Есть в этом что-то кармическое. Давным-давно, когда я только решала, кем хочу быть, я с этого начинала. Я, конечно, не говорила, что хочу быть космонавтом. Хотя в мое время все так говорили: «Кем хочешь быть?» – «Хочу быть космонавтом». Но я хотела работать в космической сфере. Готовилась в Ленинградский институт авиационного приборостроения – единственный вуз в стране, который выпускал специалистов для космической отрасли. Конкурс на место был 16 человек, и я, приехав из Ташкента, его прошла.

Каменщик, Дерипаска и Анисимов - потрясающие бизнесмены. Они не очень меня жалели. Ставили барьеры, которые я брала. И я стала тем, кто сейчас есть

Почему все хотели, а вы стали?

Я какая-то целеустремленная была. С восьмого класса занималась этой темой, списывалась с институтами, решала всякие курсовые задачи. Мне было очень интересно, и мама в этом меня поддерживала. Хотя родители не связаны с техникой. Они люди искусства. Мама окончила Ленинградскую консерваторию по классу вокала у Антонины Андреевны Григорьевой. Кстати, Елена Образцова тоже ее ученица.

Вот это поворот. Расскажите про семью.

Все началось с эвакуации Ленинградской консерватории в Ташкент в 1941 году. Там педагоги отбирали ребят с хорошими данными. Моя мама, тогда еще подросток, прошла отбор и, как только сняли блокаду, отправилась вместе с музыкантами в Ленинград. Там окончила школу, музыкальное училище и поступила в Ленинградскую консерваторию. У педагога по вокалу, Антонины Андреевны, и ее мужа, тоже профессора консерватории Григория Михайловича Бузе, детей не было. Они маму фактически удочерили. Когда я приехала в Ленинград, они и меня приняли как родную, поселили у себя на 15-й линии Васильевского острова. Но, к сожалению, ненадолго. После Ташкента я не могла жить в питерском климате и через год перевелась в Авиационный институт в Москву. Окончила его. Больше 30 лет занималась гражданской авиацией, когда вдруг раздался звонок: «Не хотите ли встретиться с Игорем Анатольевичем Комаровым?» Я на самом деле до сих пор не понимаю, что произошло. Что-то божественное, выше человеческого понимания.

Наверное, 30 лет в авиации – это была своего рода тренировка.

Точно! Чтобы прийти в эту отрасль подготовленной.

Что дала вам «школа» Каменщика–Дерипаски?

Это потрясающие бизнесмены, которые сами себя сделали и сделали очень много для страны. Я у них многому научилась и как раз сейчас воплощаю в жизнь. Они не очень меня жалели, нагружали, не считаясь с моими возможностями, ставили барьеры, которые мне приходилось брать. Но таким образом я стала тем, кто я сейчас есть.

В вашем деле есть место эмоциям?

Когда за что-то болеешь всей душой, без эмоций нельзя. Весь бизнес, на мой взгляд, двигается за счет той энергии, которую дают эмоции. Все успехи, которые у меня были в жизни, отмечены стремлением сделать проект самым красивым, самым лучшим, самым успешным. Более того, я как руководитель должна зажечь команду. Но ведь эмоции могут быть в том числе и отрицательные.

Можете дать нагоняй?

Могу. Могу стукнуть по столу: «Так. Встал и вышел вон!» Или наоборот: «Слушай, давай, сделай так! Это не сложно! Я тебе покажу, как! Только не сиди сложа руки». Можно применять разный подход. Главное, передать людям жажду достичь результата. Равнодушие – это самое страшное. На мой взгляд, очень многие наши отрасли и предприятия губит равнодушие. А ГУПам вообще это свойственно. Там как? Пришел на работу в девять, ушел в шесть. Ко мне вопросы есть? Вопросов нет.

Говорят, вы фантастически работоспособны. Где берете силы и время?

Да одна мысль, что я это сделаю, уже дает мне силы! А время я экономлю. Например, обсуждаю какие-то рабочие вопросы за обедом – что обедать просто так? С ужином то же самое. Безусловно, 24 часа в сутках – маловато. Но если посчитать, что это 1440 минут, времени вполне достаточно, чтобы решить все вопросы.

Все-все?

Ну не все, конечно. Обычно я пишу план работы на месяц, на неделю, на день, и если хотя бы 30–40% от этого плана выполняю, значит, я двигаюсь хорошо.

Почему в вашем бизнесе так мало женщин?

Поскольку все конструкторы, все инженеры должны представлять то, что они делают, до мельчайшей детали, они должны обладать туннельным мышлением. А это, конечно, в основном мужчины.

Все дело в биологии?

Я думаю, да. Мужчинам нужно во всем дойти до сути. Доскональное знание предмета дает им силы, чтобы двигаться вперед и совершать открытия. А женщины в основном имеют веерное мышление. У них больше интересов в жизни, семья, друзья, быт, заботы о внешности. Им не хватает концентрации. И потом, некоторые вещи требуют выносливости. В том числе – физической.

Это касается только космоса или построения карьеры в принципе?

Я не сторонница теории стеклянного потолка. Наоборот, я считаю, у женщины больше потенциал, чтобы быть успешной. Природа дала ей возможность быстро адаптироваться, быстро учиться, отходить от стресса, быть энергичной, красивой, ловкой, богатой, яркой, всегда молодой в душе. На мой взгляд, для женщины, которая стремится к созданию карьеры, нет никаких барьеров.

Что в работе вас заводит?

Сложные задачи. Это как в спорте. Когда вы натренировали мышцы и можете брать шестиметровую высоту с одного прыжка, а вам предлагают 20 см, это, конечно, не заводит. А если 6 м 20 см – уже совсем другое дело.

У вас есть некая сверхзадача, миссия?

Мне кажется, такой подход свойственен всем, кто был рожден в Советском Союзе. И потом, если не ставить перед собой миссионерских задач, неинтересно жить. Хочется что-то такое оставить детям и внукам, чтобы они гордились.

У вас получилось? Внуки гордятся?

У меня два внука – десять и шесть лет, Петр и Лев. Как-то они побывали на пуске, и потом старший решил сделать в школе презентацию на тему «Как осуществляется пуск пилота». Сделал. Показал. Учительница потом вызывает маму и говорит: «Знаете, у вас с сыном что-то не то. Он говорит, что его бабушка всем этим управляет». Потом извинились, конечно. Старший внук меня называет «бабушка Рано». А младший на него шипит: «Рано Фрунзевна!»

Что в вашей жизни есть, кроме работы?

Я стараюсь не забывать спорт. Хожу в фитнес-зал за энергией и чтобы немножко забыться. Мы часто всей семьей путешествуем. Вот недавно были в Плёсе. Меня поразило это место – какая природа потрясающая, сколько вдохновения. Еще не добравшись до Плёса, по пути туда, я уже представила себя Левитаном и захотела рисовать. Жаль, что не умею этого делать.

Отнесем это к разряду «сложное, но возможное». Чему еще хотели бы научиться?

Есть мечта, которая мне даже снится иногда. Что я вожу машину. Я обязательно это освою. Уже пора.

Принципиальный момент?

Да. Мне важно не ездить, мне научиться нужно.

А любовь к музыке от родителей передалась?

Естественно, я не могу без походов в театр. Родители привили мне любовь к опере и балету. Я завсегдатай московских постановок, и в Мариинку часто ездим с нашим директором по пиару Марией.

Сейчас вы скажете, что у вас есть время заниматься домаш­ними делами. Не верю.

Почему? Я могу что-то вкусное приготовить. Внуки любят мой плов, и я по большим праздником его делаю. Я вообще очень люблю быт, но, честно говоря, мне жаль на это время тратить.

Вы удивитесь, но это моя дочь. Когда она родилась, я сразу поняла, что это будет друг, который меня всегда поддержит. Кроме того, у меня много друзей – абсолютно разных, – с которыми я дружу уже сто лет. Есть технари, бизнесмены, творческие люди. Вот, например, та же Маша – она известный писатель и очень креативная подруга. Мы много лет работаем вместе и такие вещи придумываем потрясающие... Она гуру в своей сфере. Я – в своей. И вот мы, два гуру, объединяемся, и получается гуру в квадрате.

Что помимо профессионализма вы ждете от своих сотрудников?

Мне нужны живые люди. Нужно, чтобы они хотели что-то сделать. Не побыть на работе, а осуществить некие перемещения из пункта А в пункт Б. Таких людей очень мало. Но когда я сюда пришла, одна, без своей команды, я увидела здесь людей, которые горят. Просто у них не было дирижера, коуча, который мог бы их направить. Потом мне удалось собрать кого-то из тех, с кем я работала в других местах. Им тоже стало интересно, они все побросали и пришли.

В чем магнит – в вашей ауре или достойной зарплате?

Знаете, когда смотришь на ракету, которая улетает ввысь, и слышишь этот «рокот космодрома», как в песне поется... Это романтика в чистом виде. Очень многие люди из тех, что здесь работают, работают не за деньги, а за причастность к этой теме.

Я перфекционист, и если в аэропорту что-то идет не так, меня это раздражает. В ресторане - меня это раздражает. Причем я такой человек - ни дня без строчки - обязательно выскажусь

В ваших проектах есть такой формат, как «система качества». Звучит многообещающе, а что это такое в действительности?

Ну вот, например, когда я работала в Домодедово, мне там пришлось создавать эту систему. Все просто. Если ты обслуживаешь человека в терминале, он должен быть доволен услугой. И ты не можешь себя чувствовать униженным и оскорбленным оттого, что ты кого-то обслуживаешь. Это твоя работа, и ты должен делать работу с удовольствием. И здесь, в ЦЭНКИ, конечно, важно качество. Мы делаем полный цикл всех работ, от создания наземной космической инфраструктуры стартовых технических комплексов до создания компонентов ракетного топлива, пусков, утилизации, перевозок. Я была очень удивлена тем, что за весь период развития космической деятельности в России, начиная с 1955 года, когда строился космодром Байконур, и до настоящего времени традиции соблюдения качества сохранились. Более того, они передаются из поколения в поколение, от человека к человеку. А там остались еще те, кто работал с Королевым.

Как с системой качества в обычной жизни?

Я на этой теме повернута. Я перфекционист, и если в аэропорту что-то идет не так, меня это раздражает. В ресторане – меня это раздражает. Причем я такой человек – ни дня без строчки – обязательно выскажусь. Не могу пройти мимо, чтобы не поправить. Может, это в чем-то даже занудство.

Юмор не спасает?

Только этим и живем. На космодроме обязательно встречают свежим анекдотом. Здесь совещание начинается с анекдота. И если человек не понимает юмора, если на вопрос «Можно зубочистку?» ему говорят: «Можно, как только освободится, дам», а он обижается и бубнит: «У нас зубочистки одноразовые», ему будет у нас трудно.

Предлагаю маленький блиц-опрос.
Я никогда не допускаю...

Халтуры и равнодушия.

Я легко иду на риск, если...

Мне интересно. Как, например, этот проект с Marie Claire.

Я не могу представить...

Что я пять дней подряд отдыхаю и ничего не делаю.

Во всякой непонятной ситуации...

Я ухожу думать.

Вы всегда видите манипуляцию?

Мне пришлось работать с тысячами людей, и многие, в общем, предсказуемы. Особенно в том, что они хотят мной манипулировать. Но иногда хочется быть сманипулированной (смеется).

От вас трудно чего-то добиться?

Мне не жалко и не лень. Я как в той сказке про кисельные берега, когда нужно печку освободить от пирожков, яблоньку потрясти, – стараюсь сделать все, что от меня зависит. Но могу забыть и потом переживаю из-за этого.

Что вы посоветуете тем, кто начинает делать карьеру?

Я скажу так: каждый человек должен заниматься тем делом, которое ему интересно. В нелюбимом деле никогда не стать успешным. И еще, я считаю, нужно постоянно развивать себя как актив. Нужно быть конкурентоспособным, современным, расширять эрудицию. А если тебе что-то по-настоящему интересно, ты, естественно, захочешь узнать об этом больше. Это взаимосвязано.

И это все о ней

Рано Джураева
Генеральный директор
ФГУП «Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры»

Образование: Московский авиационный институт
Карьера: работала в ГосНИИ «Аэронавигация», директор по развитию бизнеса в Airport Management Company Ltd., занималась реализацией проектов по развитию аэропортового комплекса «Домодедово» и его неавиационной деятельности, генеральный директор ООО «Группа СИНТЕЗ», глава Авиационного сектора в «Базовом элементе», генеральный директор «Аэропорт Системс Девелопмент», президент Инновационного центра гражданской авиации, генеральный директор ООО «ТранИнфоТех», исполнительный директор Международной ассоциации аэропортов
Семья: дочь, два внука
Духи: Cartier VIII
Десерт: шоколад «Рахат» (Казахстан)
Книга: люблю свой ежедневник или «И дольше века длится день» Чингиза Айтматова

«Биография»

Образование

Ранохон Фрунзевна Джураева окончила Московский авиационный институт (системы управления летательными аппаратами) по специальности инженер-электромеханик; затем аспирантуру (управление в сложных технических системах) и стала кандидатом технических наук. Продолжила образование во Всероссийской академии внешней торговли — международные экономические отношения — по специальности экономист-международник и на курсах Гарвардской бизнес-школы — стратегия менеджмента и финансовый менеджмент.

Деятельность

«Новости»

У ЦЭНКИ заказаны 40 коммерческих пусков, в том числе с Восточного

БЕРЛИН, 26 апреля. /Корр. ТАСС Вячеслав Филиппов/. Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ) имеет в своем портфеле совместно с предприятиями-партнерами более 40 контрактов с иностранными заказчиками на запуски ракет «Союз-2». Многие из них планируется провести с космодрома Восточный, сообщила ТАСС в четверг на аэрокосмическом салоне ILA-2018 в Берлине генеральный директор ЦЭНКИ Рано Джураева.

Рано Джураева: мы хотим сделать Байконур снова красивым и привлекательным

Что мешает развитию туризма на космодроме Байконур, почему российские инвесторы хотят в него вкладывать и чем первый космодром планеты привлекает крупные российские компании, в интервью ТАСС рассказала генеральный директор Центра эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ) «Космодромы России» Рано Джураева.

Вы пришли в ЦЭНКИ с идеей сделать космодром Байконур привлекательным местом для туристов. Насколько сейчас реализована данная идея?

С мая этого года произошло много важных, связанных с Байконуром событий, которые дают нам основания для привлечения инвестиций и дальнейшего развития города и космодрома.

Конкурируя с Маском: можно ли сделать российские космодромы прибыльными

Ранохон Джураева руководила компаниями трех миллиардеров из списка Forbes, но главным карьерным вызовом для нее стала реформа «дочки» Роскосмоса, управляющей всеми российскими космодромами

«После [Дмитрия] Каменщика и [Олега] Дерипаски никакая работа не страшна», - с улыбкой говорит Рано Джураева о бывших работодателях.

Восточная женщина возглавила космодромы России

БАЙКОНУР. КАЗИНФОРМ — Ранохон Джураева назначена генеральным директором ФГУП ЦЭНКИ (Космодромы России), сообщает корреспондент МИА «Казинформ» со ссылкой на пресс-службу Роскосмоса. 20 декабря 2016 года состоялся конкурс на замещение должности генерального директора ФГУП ЦЭНКИ.

Большой космос для «Федерации»

На космодроме Восточный началась подготовка ракеты-носителя «Союз» к первому запуску. В ближайшее время на Восточном начнется строительство второго стартового стола уже для семейства ракет-носителей «Ангара». Именно «Ангара» выведет отсюда на орбиту и новый пилотируемый корабль, который уже получил название «Федерация».

О Т К Р Ы Т О Е А К Ц И О Н Е Р Н О Е О Б Щ Е С Т В О

Ранохон Джураева руководила компаниями трех миллиардеров из списка Forbes, но главным карьерным вызовом для нее стала реформа «дочки» Роскосмоса, управляющей всеми российскими космодромами
«После [Дмитрия] Каменщика и [Олега] Дерипаски никакая работа не страшна», — с улыбкой говорит Рано Джураева о бывших работодателях. У владельца Домодедово она занималась развитием компании «Ист Лайн», у хозяина «Базэла» отвечала за масштабную реконструкцию южных аэропортов. В 2015 году, после 20-летней карьеры в крупном бизнесе, она внезапно возглавила государственное предприятие в сфере, традиционно далекой от бизнеса.

В управлении ФГУП «ЦЭНКИ» — космодромы Байконур, Плесецк и Восточный, филиал в Гвиане, Центр ликвидации межконтинентальных баллистических ракет и несколько производственных филиалов (НИИ стартовых комплексов им. Бармина, конструкторское бюро «Мотор» и ряд других). Все это досталось Джураевой в виде неэффективной структуры с раздутым штатом, запутанным управленческим аппаратом и кассовым разрывом в 8,5 млрд руб. Но не принять приглашение гендиректора Роскосмоса Игоря Комарова она не могла. «Я с детства мечтала посвятить себя космонавтике», — признается Джураева.

Взлет из Домодедово

После окончания школы Джураева, пройдя конкурс 16 человек на место, поступила в знаменитый Ленинградский институт авиационного приборостроения, один из главных вузов, готовящих кадры для космической отрасли. Но климат Северной столицы не подошел уроженке Ташкента, и через год она перевелась в Московский авиационный институт (МАИ). В 1986 году обладательница красного диплома МАИ Джураева начала карьеру в НИИ «Аэронавигация», где в компетенции молодого специалиста оказалась программа модернизации систем организации воздушного движения. «Связь, наблюдение, навигация и посадка», — перечисляет Джураева зоны ответственности в НИИ.

В бизнес в 1995 году ее пригласил Дмитрий Каменщик, на тот момент взявший под контроль грузовой терминал аэропорта Домодедово. «Не было никаких правил, все было заброшенное, старое, грязное», — вспоминает Джураева. Аэропорт обслуживал всего 2 млн пассажиров в год. В сферу задач Джураевой как директора по развитию управляющей компании «Ист Лайн» входили самые разные вопросы — от взаимодействия с госорганами и привлечения инвестиций и авиакомпаний до контроля систем качества, маркетинга и реконструкции терминала.
«Школу Каменщика» глава ЦЭНКИ вспоминает с благодарностью: говорит, что работать приходилось по 24 часа в сутки семь дней в неделю, одновременно под ее управлением находилось от 40 до 70 проектов. Бывший сотрудник «Ист Лайна», работавший в компании с Джураевой, характеризует ее как «целеустремленного и авторитарного руководителя», который любит амбициозные задачи.

Джураева признается, что до сих пор неравнодушна к Домодедово: «Я тут прилетела на днях из-за рубежа, смотрю, человек 300-400 [на паспортном контроле] на границе. Хотелось позвонить Каменщику, сказать: «Что это такое? Где система качества?» О владельце Домодедово Джураева отзывается с нежностью: «Он родной мне, как младший брат. Мы много работали, многое пережили и многого добились вместе».

Когда в 2005-м она уходила из Домодедово, аэропорт обслуживал уже около 14 млн пассажиров в год. Новым местом работы топ-менеджера стал девелоперский холдинг Coalco миллиардера Василия Анисимова. С ним Джураева познакомилась, когда урегулировала территориальные споры с владельцами прилегающих к аэропорту земель, — крупнейшим лендлордом Домодедовского района был как раз Анисимов. Впечатленный деловыми качествами Джураевой, он пригласил ее на должность гендиректора Coalco.

В 2005-2006 годах холдинг под руководством Джураевой строил бизнес-центр «Белая площадь» (строительство было завершено в 2009-м) и ряд других объектов в Москве и области. В мае 2011-го Coalco продала долю (47%) в «Белой площади» фондам «ВТБ Капитал» и TPG Capital. По оценкам экспертов газеты «Ведомости», сумма сделки составила $470 млн.

Анисимов сказал журналу РБК, что «очень сожалел», когда Джураева в 2006 году решила уйти. «Она вела не только «Белую площадь» — все наши земельные участки, все проекты до одного. Если в двух словах, она была работоспособной до безумия и при этом честнейшим человеком», — не скупится Анисимов на похвалы.

После нескольких месяцев работы гендиректором группы «Синтез» Леонида Лебедева (в «Синтезе» Джураева курировала строительство Южной ТЭЦ в Петербурге и разработку ряда шельфовых проектов) она по личным обстоятельствам взяла тайм-аут. К работе она вернулась в 2007-м: Олег Дерипаска пригласил ее создать авиационный дивизион холдинга «Базовый элемент» — «Базэл Аэро».

Так Джураева вернулась в авиационную отрасль: под ее началом оказалась как инфраструктура в виде аэропортов Сочи, Краснодара, Анапы и Геленджика, так и авиакомпания «Авиалинии Кубани». Она написала стратегию развития «Базэл Аэро», связанную с подготовкой к Олимпийский играм и развитием туризма на юге страны: в рамках стратегии планировалось инвестировать $500 млн в аэропорты юга.

По словам Джураевой, она попала к Дерипаске в «жаркий» момент, когда Россия выиграла право на проведение Олимпиады в Сочи. Под ее руководством был реконструирован сочинский аэропорт, а от Красной Поляны к нему протянута железнодорожная ветка. Джураева вспоминает, каких усилий ей стоило отстоять свой вариант маршрута в спорах с РЖД.

«Разработка стратегии, продумывание костяка бизнеса, на который можно, приглашая конкретных менеджеров, наращивать операционное «мясо», — конек Джураевой», — отмечает руководитель аналитической службы агентства «АвиаПорт» Олег Пантелеев.

В 2009 году грянул кризис, финансирование проектов остановилось, Джураева решила прервать карьеру наемного менеджера и заняться собственным бизнесом, создав консалтинговую компанию «Инновационный центр гражданской авиации». Ключевым ее проектом стало введение в России международного стандарта электронного документооборота при оформлении грузов — e-freight. Сегодня этот стандарт внедрен «Аэрофлотом», AirBridgeCargo, аэропортами Домодедово, Шереметьево и Толмачево. После ухода Джураевой в ЦЭНКИ этим бизнесом занимается ее зять.

Задача на 750 миллиардов

Назначению Джураевой на пост главы ЦЭНКИ предшествовала кадровая суматоха в руководстве организации. Основатель центра Александр Фадеев, возглавлявший его на протяжении 14 лет, ушел в отставку в декабре 2013 года. Сменивший его Сергей Лазарев проработал меньше года: в августе 2014-го руководство Роскосмоса отправило его в отставку «по состоянию здоровья».

Но спустя несколько месяцев, по данным газеты «Известия», Следственный комитет завел на Лазарева уголовное дело по факту злоупотребления полномочиями при закупках топлива для космодрома Байконур, что нанесло ЦЭНКИ ущерб в 13 млн руб. Недолго на посту главы ФГУПа продержался и бывший заместитель гендиректора «Алмаз-Антея» Александр Сироткин, который возглавил ЦЭНКИ в ноябре 2014-го, а уже в феврале 2015-го был уволен новым главой Роскосмоса Игорем Комаровым.
Джураеву на пост главы ЦЭНКИ Комаров назначил в мае 2015 года, но из-за бюрократических проволочек она до сих пор остается и.о. гендиректора. По словам Джураевой, она не была знакома с Комаровым, на должность ее рекомендовал «общий знакомый», имени которого она не называет. В Роскосмосе на вопросы журнала РБК не ответили.

Джураева рассказывает, что на первой встрече глава Роскосмоса поставил перед ней задачу решить финансовые проблемы ЦЭНКИ: погасить долги перед поставщиками предприятия и сократить расходы. «Можно пытаться быть лидером [в космической отрасли], не считая деньги, а можно заниматься бизнесом», — говорит Джураева. Игорь Комаров — тоже человек из бизнеса, до Роскосмоса работал в Сбербанке и «Норильском никеле», возглавлял АвтоВАЗ.

Финансовое положение ЦЭНКИ ухудшалось из-за уменьшения числа коммерческих пусков. В 2015 году Комаров оценивал «масштаб финансовых проблем» ЦЭНКИ в 12-15 млрд руб. и заявлял, что для их решения должны использоваться внебюджетные средства.

ЦЭНКИ работает в рамках сразу трех федеральных целевых программ. Две из них уже действуют: в марте принята «Федеральная космическая программа» на 2016-2025 годы в размере 1,4 трлн руб., в сентябре утверждено финансирование по ФЦП «Космическая деятельность России» до 2020 года. Для ЦЭНКИ в большей степени актуальна третья, еще не принятая программа «Развитие российских космодромов» на 2016-2025 годы, замечает Джураева.

Год назад в интервью «Известиям» глава ЦЭНКИ говорила, что эта ФЦП будет утверждена в объеме 750 млрд руб., из которых около 50 млрд планировалось вложить в Байконур, 180 млрд руб. — в военный космодром Плесецк, а остальные деньги — более 500 млрд руб. — в строительство инфраструктуры Восточного. Но в июне 2016 года глава Роскосмоса в интервью той же газете говорил о сокращении финансирования программы до 550-560 млрд руб. Программа должна быть принята до конца года, утверждал он.

Основными подрядчиками по космодромам и получателями денег на их развитие будут Спецстрой и ЦЭНКИ, в зависимости от специфики проектов. «Если строительство — это Спецстрой. Если оснащение и производство оборудования, то ЦЭНКИ», — поясняет руководитель Института космической политики Иван Моисеев.

Реформа по орбите

По словам Джураевой, финансовые проблемы ЦЭНКИ были связаны в том числе с неэффективным расходованием средств. «Такой шикарный офис есть не у всех крупных коммерческих компаний. А у нас их только в Москве шесть», — объясняет она, обводя рукой просторный кабинет. Часть людей, «не понимавших разницы между своим и государственным карманом», уволены, говорит она, «кем-то занимаются правоохранительные органы».

Джураева решала и проблему с раздутым штатом: на момент прихода в ЦЭНКИ только заместителей у нее было 28 (после сокращения осталось 14). У всех этих людей были автомобили с личными водителями, что кратно повышало представительские расходы, говорит Джураева. «У нас было 13 уровней начальников, теперь шесть», — рассказывает она. Штат головного офиса за полтора года сокращен более чем вдвое — с 1500 до 650 человек.

Сокращения коснулись и основного предприятия ЦЭНКИ — космического центра «Южный», специалисты которого обслуживают стартовые комплексы Байконура, сообщал осенью 2015 года со ссылкой на собственные источники «Интерфакс». По данным агентства, под сокращение штата попали около 10% специалистов из 8 тыс. человек. В общей сложности за время работы Джураевой число сотрудников ЦЭНКИ сократилось на 2 тыс. человек, до 14 тыс. Снижение административных расходов и сокращение персонала позволили сэкономить 3 млрд руб. в первой половине 2016 года. «Сегодня все платежи проходят через меня. Я вижу, кто, что и куда платит», — подчеркивает Джураева.

На момент прихода Джураевой у ФГУПа был огромный кассовый разрыв — около 8,5 млрд руб. В значительной степени он возникал из-за долгов сторонним компаниям за обслуживание объектов инфраструктуры, в том числе и неиспользуемых, говорит Джураева, приводя в качестве примера Байконур.

На нем в аренде у России находится около 3 тыс. объектов, но приблизительно 1,7 тыс. долгое время не используется — давно закрыты программы, под которые эти объекты строились в советское время. Но за их содержание ЦЭНКИ долгие годы продолжал платить. Отказ от обслуживания части площадок и другие меры экономии позволили по итогам первой половины 2016 года сократить расходы на 1 млрд руб., а кассовый разрыв в целом — в четыре раза. Справиться с финансовыми проблемами помогло и правительство: государство, по словам Джураевой, выделило ЦЭНКИ 2,5 млрд руб. в форме субсидии.

Лишняя инфраструктура — наследие советской эпохи, когда страна запускала в разы больше оборонных спутников, говорит Моисеев из Института космической политики. После того как летом 2015 года Роскосмос был преобразован в госкорпорацию, предприятие начало разбираться с проблемными активами, которые следовало реформировать еще в 1990-е, так «руки дошли» и до ЦЭНКИ, объясняет он.

Еще один источник экономии — переход всех предприятий на электронную систему закупок. ЦЭНКИ постарался уйти от единственного поставщика по максимальному числу закупок. За счет этого в 2015 году удалось сэкономить 2 млрд руб. при общем объеме закупок 18 млрд руб., уточняет Джураева. На 2016-й для ЦЭНКИ был впервые сверстан профицитный бюджет: при планируемых доходах 50 млрд руб. предприятие планирует потратить около 45 млрд.
У ЦЭНКИ осталось много проблем, общих для всей отрасли, — низкая производительность труда, большое количество неиспользуемой инфраструктуры, старение сотрудников, перечисляет Моисеев. Результаты, которые уже достигнуты, к примеру реконструкция аэропорта Крайний в Байконуре, являются позитивной иллюстрацией деятельности Джураевой, считает Олег Пантелеев.

Конкурируя с Маском

ЦЭНКИ планирует больше зарабатывать на коммерческих проектах — пока это незначительная часть экономики предприятия, около 10%. Основная часть доходов ФГУПа — около 60% — заказы Роскосмоса, еще около 30% — Минобороны. Многое из технологий, которые разрабатываются в филиалах центра, можно использовать в «самых неожиданных сферах» — от производства аэропортового оборудования до медицины, считает Джураева. В пример она приводит разработку запчастей для самолетов: изначально эта отрасль не была близка филиалу ЦЭНКИ — КБ «Мотор». Но в результате инициативной работы молодых инженеров ЦЭНКИ удалось выиграть конкурс Объединенной авиастроительной корпорации на разработку запчастей для самолетов Sukhoi Superjet 100 (сумму контракта в ЦЭНКИ и ОАК комментировать не стали).

В будущем, рассчитывает Джураева, ЦЭНКИ удастся объединить производственные мощности четырех филиалов в рамках универсальной производственной базы. Сейчас они разбросаны — в Москве, Нижнем Новгороде и других городах: одни мощности перегружены, другие простаивают. Объединение могло бы гарантировать равномерную загруженность и привлечь заказы, не связанные с космической отраслью. Курс на «коммерциализацию» космоса был взят с преобразованием Роскосмоса из федерального агентства в государственную корпорацию летом 2015 года, говорит член-корреспондент Российской академии космонавтики Андрей Ионин.

Агентство жило в рамках бюджета, которое должно было исполнить, госкорпорация более гибка и заточена под достижение коммерческих показателей, объясняет эксперт. Те же задачи преследует запланированное на 2017 год акционирование ЦЭНКИ: из ФГУПа организация превратится в акционерное общество, собственником которого будет Роскосмос, говорит Джураева.

Конкуренция в отрасли сегодня растет за счет не только других государств, но и частных инвесторов. «[Основатель SpaceX] Илон Маск — очень талантливый человек, мы внимательно смотрим за тем, что он делает», — рассказывает Джураева. Позитивно она оценивает и приобретение владельцем авиакомпании S7 Сергеем Филевым космического проекта «Морской старт». ЦЭНКИ продолжит управлять инфраструктурой проекта и при Филеве, отмечает она.

В 2016 году на баланс ЦЭНКИ должен быть передан космодром Восточный. ЦЭНКИ уже управляет несколькими домами для работников отрасли, системой внешнего энергоснабжения и железной дорогой космодрома, а также Восточным командно-измерительным пунктом. Но стартовый и технический комплексы Спецстрой до сих пор не сдал: не устранил замечания надзорного ведомства. Часть объектов приходится достраивать в «срочном» режиме до конца года, а часть — в 2017 году, говорит Джураева. В 2017-м с Восточного запланировано два запуска, готовиться к которым ЦЭНКИ начинает уже в этом году.

Программа стратегических преобразований ЦЭНКИ расписана до 2018 года: к этому времени Джураева рассчитывает обеспечить предприятие сбалансированным бюджетом, электронным документооборотом и проектным управлением. Свою миссию в новой отрасли она формулирует по аналогии с принципом медицинской этики «не навреди»: «Важно сохранить все то, что здесь сделано правильно, что работает как швейцарские часы. В то же время я хочу привнести элементы, которые использовала в бизнесе, чтобы государство как инвестор в эту сферу осталось довольно».

Кризис-менеджмент не противоречит деликатному обращению со стратегической отраслью, подчеркивает она: «Я должна понять душу компании, чем она живет, почему она такая, и убрать все то, что наросло, налипло на этот огромный корабль под названием ЦЭНКИ».