1 слайд

2 слайд

3 слайд

К 30 - 40-м гг. XIX в. Австрийская империя являлась многонациональным государством. В ее состав входили территории Австрии, Венгрии, Чехии, Словакии, Словении, Хорватии, а также часть территории современных Румынии, Польши, Италии и Украины. В этих землях укреплялось стремление к государственной самостоятельности, национальной независимости. Габсбурги пытались сохранить империю ценой незначительных уступок народам, ее населявшим.

4 слайд

Австрийская империя в первой половине XIX века Крестьянство оставалось бесправным, барщина доходила до 104 дней в году, взимался и оброк. В стране господствовали цеховые ограничения. Существовали внутренние таможенные пошлины. Запрещалось строительство новых мануфактур и фабрик. Суровая цензура. Школа находилась под контролем духовенства. Политический и духовный гнет народов империи (в отношении угнетенных народов применялся принцип «разделяй и властвуй»). Император Австрийской империи Франц I Австрийский канцлер Клемент Венцель Меттерних

5 слайд

1848 г. – революции в Австрийской империи (Австрии, Венгрии, Чехии) Развитию промышленной революции мешали старые феодальные порядки. Запретительная политика Габсбургов в области экономики Политические репрессии. 1847 год – мировой экономические кризис («голодные сороковые») Стремлением народов империи к национальной независимости. Причины Результаты Революции подавлены войсками Австрии и России Император Австрийской империи Фердина нд I (1835 - 1848)

6 слайд

Итоги революций в Австрийской империи Император Фердинанд отрекся от престола в пользу своего племянника восемнадцатилетнего Франца Иосифа (1830-1916). Введение конституции, закреплявшей целостность империи. Установление высокого имущественного ценза для избирателей. Проведение крестьянской реформы в Венгрии: упразднение барщины и церковной десятины, в руки крестьян переходила одна треть обрабатываемых земель. Все народы венгерского королевства получили политические свободы и землю. Однако национальной независимости народы Австрийской империи не получили. Император Австрийской империи Франц Иосиф

7 слайд

1867 г. - австро-венгерское соглашение о преобразовании империи Габсбургов в двуединую монархию Австро-Венгрию, состоявшую из двух независимых друг от друга во внутренних делах государств - Австрии и Венгрии. Поражения в войнах с Францией, Пьемонтом и Пруссией Волнения в Венгрии Возросла необходимость укрепления целостности государства Император Австро-Венгрии Франц Иосиф

8 слайд

Политическое устройство Австро-Венгрии Австро-Венгрия - конституционная монархия без всеобщего избирательного права Франц Иосиф - император Австрии и король Венгрии Но Австрия и Венгрия имели каждая свои: конституцию, парламент, правительство У Австрии и Венгрии общее: флаг, армия, три министерства: военное, финансов и иностранных дел. финансовая система. Между Австрией и Венгрией не было таможенных границ

9 слайд

1868 г. – Чешское государство (Чехия, Моравия и Силезия) поставило вопрос об отделении от Австрии Австрия согласилась на проведение демократических реформ: Снизили имущественный ценз, дававший право на участие в выборах, в результате широкие слои мелких собственников города и деревни, часть рабочих получили право голоса. Чехи провели своих представителей в депутаты австрийского парламента. В областях, где было смешанное население, вводились два языка, и чиновники Чехии и Моравии обязаны были их знать. В целом же положение чехов, поставивших вопрос о полном отделении от Австрии, оставалось прежним. Против их притязаний на независимость выступала и Венгрия, боявшаяся аналогичных требований со стороны «своих» славян.

10 слайд

Все австрийские правительства проводили политику небольших уступок, чтобы поддерживать население империи в «состоянии умеренного недовольства» и не доводить их до опасных взрывов. Австро-Венгрия стала федерацией, но границы Австрии и Венгрии не совпадали с национальными границами.

11 слайд

12 слайд

13 слайд

Австро-Венгрия в конце XIX – начале ХХ века С конца 1880-х гг. ускорились темпы экономического развития. Выросли крупные центры транспортного машиностроения и оружейного производства. В связи с бурным железнодорожным строительством стали активно развиваться обработка металлов и машиностроение. В Венгрии ведущей отраслью производства была переработка продуктов сельского хозяйства. В 1873 г. три города - Буда, Пешт и Обуда - объединились в один город Будапешт. В 1887 г. по городу прошел первый трамвай, а в 1895 г. открылось метро. К началу XX в. в империи быстро развивается монополистический капитализм (главной формой объединения предприятий были картели). Англия, Франция и Германия активно вкладывали капиталы в промышленность империи. Старая знать в союзе с новой буржуазией становилась господствующей силой империи. В деревне шел процесс расслоения крестьянства.

14 слайд

Проблемы Австро-Венгрии в начале ХХ века Правительственные кризисы (с 1897 по 1914 г. в Австрии 15 раз сменялись правительства). Социального законодательства в стране практически не существовало. Только в 1907 г. в Австрии парламент принял новый избирательный закон, предоставивший право голоса всем мужчинам, достигшим 24 лет. В Венгрии в 1908 г. право голоса предоставлялось только грамотным мужчинам, причем собственники какого-либо имущества получали по два голоса. Малоземельные и безземельные крестьяне уходили в города или эмигрировали. Основная масса крестьян жила в страшной бедности. Во многих районах помещики и крестьяне принадлежали к разным национальностям, и это усиливало национальную неприязнь. Стремление к национальной независимости и государственной самостоятельности народов, входивших в состав империи В начале XX в. империя держалась в значительной степени на авторитете старого императора и на штыках армии Габсбургов. Император Австро-Венгрии Франц Иосиф I

15 слайд

Внешняя политика Австро-Венгрии В начале XX в. Австро-Венгрия стала усиливать свое проникновение на Балканы. В 1878 г. империя получила право на управление Боснией и Герцеговиной, формально остававшихся в составе Османской империи. 1882 г. Австро-Венгрия вошла в Тройственный союз. В 1908 г. в Турции произошла революция, император ввел в Боснию и Герцеговину войска и объявил их частью Австро-Венгрии. Напряжение на Балканах нарастало, там сталкивались интересы ведущих европейских держав. 28 июня 1914 г. член тайной националистической организации «Млада Босна» Гаврила Принцип убил в Сараево находившегося там на военных маневрах племянника Франца Иосифа, наследника австро-венгерских престолов, Франца Фердинанда и его жену. Это стало поводом к началу Первой мировой войны.

17 слайд

Домашнее задание § 23. Рабочая тетрадь № 2: № 33-36 стр. 15-17

Австро-Венгрия в начале XX столетия

Территория и население Австро-Венгрии. – Занятие населения монархии. – Экономика страны. – Военная промышленность. – Торговля Австро-Венгрии. – Бюджет. – Австрийский империализм. – Внутреннее положение монархии – борьба национальностей. – Рабочее движение. – Государственное устройство. – Буржуазия и чиновничество. – Личность Франца-Иосифа. – Франц-Фердинанд: его характер и взгляды. – Внешняя политика Австро-Венгрии. – Союз с Германией. – Союз и отношения с Италией. – Балканский вопрос. – Австро-Венгрия и Россия. – Австрия и Италия на Балканах. – Безвыходное положение Австро-Венгрии и ее неминуемая смерть.

«Огонь выстрелов в Сараеве, точно молния в темную ночь, на мгновенье осветил грядущий путь. Стало ясно, что дан сигнал к распадению монархии» – так образно пишет в своих воспоминаниях бывший премьер австро-венгерской монархии Чернин.

Предчувствие не обмануло этого дипломата, и монархия, как государственное объединение, сошла со сцены и отошла в область истории. Пройдет еще немного лет, и память об этой, когда то могущественной, монархии все больше будет стираться, уходя в даль веков.

Будущее человечество, конечно, немного потеряло с исчезновением этого остатка мрачного средневековья и едва ли с сожалением будет вспоминать о его былой жизни. Мы сами не хотели бы будить в памяти современников мыслей о бывшей монархии Габсбургов, если бы только не поставленная нами себе задача исследования «мозга армии». Нельзя, конечно, исследовать «мозг», не затронув самого трупа-империи Габсбургов, ибо уклад этого государства отражался на армии, а, следовательно, и на ее «мозговом веществе» – генеральном штабе.

В седой старине зародилась монархия Габсбургов, переживала период возрождения, высшего подъема своей славы и, наконец, к средине XIX века начала терять блеск.

Мы не собираемся писать истории австро-венгерской монархии, а познакомимся с ее состоянием к началу XX века, и если уклонимся в исторические времена, то только лишь с целью внести ясность в тот или иной вопрос.

На территории в 675.887 кв. километров бывшей империи Габсбургов жил целый конгломерат различных народностей. 47.000.000 немцев, венгров, чехов, славян, румын и других национальностей были включены ходом истории в одно государственное объединение.

По данным 1900 года население по признаку родного языка распределялось, как указано в таблице № 1.

Кроме того, из 1.737000 жителей оккупированных в 1878 году Боснии и Герцеговины было: 690.000 сербов, 350.000 кроатов , 8.200 евреев и 689.000 магометан.

Приведенные данные характеризуют тот разнообразный состав населения, каковой уже с давних времен был отличительным признаком Австро-Венгрии. Наименование «лоскутной» монархии как нельзя более верно подходило к бывшей империи Габсбургов.

Нельзя сказать, чтобы все «лоскуты» были равноценны. Монархические принципы построения государства на берегах Дуная не могли, конечно. признать самоопределения каждой из национальностей. В исторической борьбе за это самоопределение лишь венграм удалось отстоять свою самостоятельность и не только вырваться из-под немецкого гнета, но и самим пойти по стопам своих угнетателей. Остальные же национальности были рабами этих двух носителей культур Австро-Венгрии.

Таблица № 1

«Промышленный переворот», положивший в XVIII веке начало образованию нового капиталистического общества в странах Западной Европы, медленно проникал в жизнь Австро-Венгрии. Она долго сохраняла свой аграрный характер, предпочитая получать изделия промышленности извне, чем развивать производство их у себя. Однако, промышленность все же властно вторгалась в консервативное общество Австро-Венгрии и хотя медленно, но завоевывала себе все больше и больше места.

По роду занятий, согласно таблице № 2, на 10.000 жителей оказывалось занятыми в 1900 году:

Приведенная таблица без излишних комментарий характеризует собою экономику Австро-Венгрии. Как видно, промышленность была более развита в австрийской половине государства. Крупное фабричное производство получило развитие, главным образом, в Нижней Австрии, Богемии, Моравии, Силезии и Форальберге, в местностях за то лишенных соли, нефти и топлива. Производство железа сосредоточивалось в Нижней и Верхней Австрии, Штирии, Каринтии, Крайне, Богемии, Моравии и Силезии; машиностроение же по преимуществу в Вене, Венеком Нейштадте, Праге, Брюнне и Триесте. В Венгрии промышленность менее развита, однако, и здесь ее продукция постепенно начала удовлетворять запросам местного рынка.

Горное дело как в Австрии, так и в Венгрии постепенно развивалось, вполне обеспечивая промышленность сырьем и топливом. Однако, распределение горных богатств, особенно топлива, не соответствовало промышленным центрам и потому было затруднено снабжение последних топливным материалом.

Земледелие и скотоводство было развито преимущественно в Венгрии, и эта половина монархии являлась ее житницей. Хотя и австрийские земли развивали сильно земледелие, но все же в пищевых продуктах без помощи Венгрии или ввоза из-за границы они обойтись не могли, и Россия с Румынией были не последними поставщиками хлеба для Австро-Венгрии. Что касается чисто военной промышленности, то таковая в Австро-Венгрии, по мере своего развития, постепенно подпадала под власть германского, а затем и английского капитала.

Таблица № 2

Крупнейшим военно-промышленным предприятием Австрии являлся завод Шкода в Пильзене (в Моравии). Основанный в 1869 году, как сталелитейный завод, и оставаясь чисто коммерческим предприятием до 1886 года, завод Шкода начал свое военное производство с броневых плит для сухопутных укреплений, а затем в 1888 году выпустил свою первую гаубичную установку для 5,9» мортиры и взял патент на новый пулемет.

В 1889 году Шкода начал производство полевой и прочей артиллерии для австро-венгерской армии, и в 1896 году, соорудив новые пушечные мастерские, приступил к производству морской артиллерии. В 1900 году фирма Шкода превращается при помощи Кредитного учреждения и Богемского учетного банка в акционерное общество.

В 1903 году поддерживавшаяся и ранее связь с Крупном была закреплена обменом патентами, и Шкода фактически превратился в отделение Крупна, поставляя вместе с ним сталь для нашего Путиловского завода.

В 1908 году Шкода поставляет уже орудия для испанских военных судов, а в 1912 году совместно с «Хартенбергской патронной компанией» и «Австрийской оружейной фабрикой» получает от Китая заказ на артиллерию и ручное оружие, взамен займа, устроенного ему венскими банкирами. Фирма Шкода становится такой же вездесущей, как сам Крупп.

В 1909 году, после боснийского кризиса, завод в Пильзене был значительно расширен и получил казенные заказы на сумму 7.000.000 крон со сроком сдачи к 1914 году. В 1912 году орудийные и механические мастерские были снова расширены, а в следующем году компания заключила с венгерским правительством соглашение о постройке большого орудийного завода в Гиоре, в который венгерская казна должна была вложить 7 милл. крон, а фирма – 6 милл. крон.

Связанная тесно с «Австрийским обществом моторов Даймлера», в 1913 г. фирма Шкода начала устанавливать на автомобили Даймлера свои тяжелые гаубицы (28 сантиметровые).

Другим крупным австрийским военно-промышленным предприятием была «Каменноугольная и железная компания Витковица» в Моравии, вырабатывавшая броню, орудийные стволы, снаряды, броневые куполы и орудийные установки. Эта компания входила в состав акционерного общества «Никкельный синдикат стальных заводчиков» со штаб-квартирой в Виккерс-Хаузе в Уэстминстере.

Третья крупная фирма – это Австрийская оружейная фабрика в Штейере, во главе которой стоял Манлихер. Фабрика снабжала австро-венгерскую армию винтовкой этого наименования. Завод был основан в 1830 году, и в 1867 году была принята его винтовка. В 1869 году было образовано акционерное общество, а в 1878 г. производительность Штейеровского завода уже достигала 500.000 винтовок в год, и на нем работало свыше 3.000 человек. Завод точно также входил в объединение с «Германской оружейной и снарядной фабрикой» и «Бр. Боллер и К°».

В Праге имелся динамитный завод из объединения Нобеля, широко раскинувшего свои путы в странах Европы.

Наконец, в Фиуме Армстронг и Виккерс имели завод по изготовлению торпед.

Нет слов, что вступать в какую-либо конкуренцию с мировыми державами промышленность Австро-Венгрии не могла, но, во всяком случае, ее развитие подвигалось быстро вперед. Используя собственные капиталы, синдицируясь с иностранными, тяжелая индустрия габсбургской монархии с каждым годом вставала на ноги, и, если бы только но затруднения во внутренней политике, развитие промышленности было бы быстрее, чем это оказывалось на самом деле.

Из сказанного о развитии промышленности явствует, что в Австро-Венгрии, с одной стороны, образовывался класс крупных капиталистов, а с другой, нарастал пролетариат.

Что касается торговли, то Австро-Венгрия, по данным 1912 года, в мировом масштабе торговала всего на 5.600 милл. марок, что составляло 3,3% всей мировой торговли. Наибольший товарообмен совершался с Германией, Англией, Италией, Соединенными Штатами Америки и затем с балканскими государствами (Сербией, Румынией, Болгарией и Грецией). Необходимо отметить, что торговля с последними наталкивалась на сопротивление, оказываемое венгерскими аграриями, видевшими в развитии товарообмена с заграницей подрыв собственного благосостояния. Были введены особые запретительные и высокие пошлины, которые, с одной стороны, помогали развитию венгерского земледелия, однако, с другой, удорожали стоимость продуктов, создавая нередко кризисы и ставя Австрию в зависимость от Венгрии, не говоря уже об озлоблении против Дунайской монархии, создававшемся в соседних славянских странах.

Бюджет Австро-Венгрии образовался из четырех бюджетов: общеимперского, австрийского, венгерского и боснийского. Общеимперский бюджет предназначался, главным образом, на содержание общеимперской армии, общеимперских правительственных учреждений и на покрытие расходов, связанных с оккупацией Боснии и Герцеговины. Согласно конституции, Австрия и Венгрия уплачивали определенные долги в общеимперский бюджет, при чем взнос Австрии в значительной мере превышал венгерский. По сравнению с другими державами Европы, бюджет Австро-Венгрии в миллионах франков, как показано на таблице № 3, был таков:

Таблица № 3

Таким образом, только одна Италия имела бюджет меньший, чем Австро-Венгрия, прочие же державы обгоняли бывшую империю Габсбургов.

Рост бюджета не соответствовал развитию производительных сил Австро-Венгрии, вследствие чего государственный долг нарастал с каждым годом и в 1911 году выражался суммой в 18.485.000 крон, что на одного жителя составляло 359 крон. По тяжести государственного долга, правда, Австро-Венгрию обогнали в этом году Франция, Италия, Германия, и только в Англии и России население менее было обременено долгом. Однако, если учесть, что каждый француз и немец имели больший доход, чем подданный Австро-Венгрии, то станет ясным, что габсбургская империя форсировала силы своего населения. Какие были причины этому, мы пока раскрывать не будем, так как вернемся к этому вопросу еще дальше.

Мы не имеем права делать дальнейшие поиски в область экономической статистики, так как уклонились бы от нашей задачи. Изложенное нам необходимо, как база для дальнейших суждений о Дунайской империи.

Разноплеменный состав ее населения и медленное развитие производительных сил говорят за то, что этому государству был не по плечу империализм его европейских соседей. Если можно говорить об австрийском империализме, то лишь как о системе со слишком ограниченными мечтаниями и целями, далекими от захвата тех колоний, борьба за которые велась прочими великими европейскими державами, а в частности, союзниками – Германией и даже Италией.

Австрийский империализм, как таковой, разбрасывал свои сети лишь на близь расположенные Балканы и крайним его стремлением был выход к Эгейскому морю, а затем попытки получить гавани в Малой Азии. О большем австрийские империалисты и не мечтали. Несмотря на то, что австрийская промышленность с каждым годом все тверже и тверже становилась на ноги, представители ее оказывались не только заинтересованными в широкой экспансии своих союзников немцев, но и побаивались се, они были удовлетворены и своим местным рынком. Так, представители австрийской железоделательной промышленности оказывались очень заинтересованными в своем внутреннем рынке, так как цены на железо и сталь в Австрии на 100 процентов дороже, нежели в Германии. Венгерские аграрии боялись не только германского засилья, но и стремились ограничить ввоз продуктов земледелия и скотоводства из соседних Румынии и Сербии Если австро-венгерские капиталисты и готовы пойти за своими германскими собратьями, сознавая, что в этом им достанется лишь второстепенная доля, то только потому, что иного выхода нет, что от политики экспансивной своей союзницы и они получают кое-какие барыши.

Таким образом, если был свободен еще внутренний рынок, если дома еще оказывалось много доходов для капиталистов Дунайской империи, т.е. иными словами, если не было налицо стимулов для агрессивной политики вне страны, то казалось бы, империя Габсбургов должна быть «обетованной» страной мира, а не тем горящим факелом, зажегшим мировой пожар, каким она оказывалась в действительности.

Активная политика Австро-Венгрии имела под собой иное: «династически принудительный конгломерат центробежных национальных осколков» – Австро-Венгрия представляла собой «самое реакционное образование в центре Европы». Окруженная национальностями, родственными, входящим в состав империи, Австро-Венгрия, для спасения своего единства, в своей внешней политике предпочитала избранный ею путь порабощения соседних малых государств, но не могла согласиться на свой распад. В этом и выражается так называемый австрийский империализм. Не в поиски за золотым руном в далеких странах пускались аргонавты с берегов Дуная в военные экспедиции, а за округлением своих границ, за включением в свой состав тех самостоятельных национальностей, которые своим наличием смущали верноподданных Габсбургов, нарушая покой последних.

Его давно уже не было дома – внутри государства, и, таким образом, для Австро-Венгрии внешняя политика оказывалась теснейшим и непосредственным образом связана с внутренней.

В виду изложенного, мы считаем себя обязанными бросить взгляд на внутреннее соотношение сил в Дунайской империи.

Некогда блаженные и спокойные времена для династии Габсбургов, браками расширявшей свои владения по обоим берегам Дуная, к средине XIX века миновали, и «мои народы», как называл Франц-Иосиф конгломерат своих подданных, пришли в движение. Брачные узы перестали оказывать свое магическое действие, и в 1848 году вспыхнула венгерская революция с идеей национального самоопределения. Подавленная с помощью русских, Венгрия не успокоилась в своей борьбе, и к 1867 году добилась самостоятельности.

По конституции этого года на берегах Дуная, вместо бывшей Австрии, оказалась дуалистическая (двуединая) Австро-Венгрия, с особым венгерским парламентом, а затем и армией. Одержав победу, Венгрия не остановилась в своих требованиях, и последующие годы, вплоть до мировой войны, наполнены внутренней парламентской борьбой. В иные годы борьба эта принимала ожесточенный характер на всех фронтах – политическом, бытовом, экономическом и т. д. Одним словом, венгры ни на один день не прекращали своей борьбы за самостоятельность вплоть до 1918 года, когда произошло уже фактическое выделение Венгрии, как самостоятельного государства.

Побежденные носители австрийской идеи – немцы – видели свое спасение лишь в воссоединении с сильной Германией. Когда-то прочный оплот для династии Габсбургов, некогда господствовавшее в государстве племя, его становой хребет, ныне выродился в австрийскую ирреденту . Вместо связующей силы – немцы являлись силой центробежной, удерживаемой лишь самой Германией, считавшей более выгодным иметь в наличии австро-венгерскую монархию в целом, нежели включать в себя лишних 10.000.000 единоплеменных едоков. Увеличение клерикального юга Германии на архиклерикальных австрийских немцев ослабляло бы позицию протестантского севера в германском союзе и, наконец, в хозяйственном отношении было выгоднее для немцев Шпрее иметь хороший таможенный союз с дунайскими немцами, чем видеть в них конкурентов в составе самой Германии.

В таком положении оказывались две главенствующие в Австро-Венгрии национальности. Остальные народности были поделены между ними. Однако, такой дележ мало был приятен для лишенных права на национальное самоопределение. Борьба за автономию с объявлением конституции 1867 года завязалась в обеих половинах государства. В Австрии чехи боролись с немцами, поляки с русинами, итальянцы стремились присоединиться к Италии.

В Венгрии шла длительная и упорная борьба венгров с кроатами, словаками, сербами, румынами.

Наконец, в оккупированной в 1878 году Боснии и Герцеговине было явное недовольство сербов режимом оккупантов и тяготение к самостоятельной Сербии.

Одним словом, центробежные национальные тенденции с каждым годом, по мере развития производительных сил на территории угнетенных народностей, развивались все сильнее и сильнее, создавая затруднения в государстве и грозя так или иначе вылиться в вооруженное столкновение с династией.

Внутреннее положение Австро-Венгрии было чревато большими опасностями, что не было секретом для любого здравомыслящего государственного деятеля Дунайской империи.

Различно только мыслились ими пути к улучшению: одни видели необходимость преобразования государства путем внутренних реформ, как это было сделано в Германии, другие, опираясь на опыт той же Германии, стремились к созданию государства с такими границами, которые включали бы все самостоятельные одноплеменные государства в единое соединение – Дунайскую империю Габсбургов. Представители второго течения и являлись теми австрийскими империалистами, о которых было сказано выше.

«Успокоение» монархии путем внутренних реформ понималось в смысле объявления автономии для отдельных народностей с одновременной группировкой таковых в крупные родственные объединения. Таким образом, на смену дуализму шел триализм, т.е. объединение Австрии, Венгрии и Словакии из славянских племен. Однако, такое деление встречало сопротивление среди немцев и венгров, боявшихся выпустить из своих рук опекаемых славян. Так, венгерский премьер Тисса никому не позволял трогать «моих сербов», как он выражался, подчеркивая этим права венгерской короны на входившие в состав ее земель славянские народности. Наконец, трудно было вообще помирить и самих славян между собою, не говора уже о румынах и итальянцах, судьба которых и при новом разделении государства сулила прежнюю зависимость от тех или иных иноплеменных владык.

Пути государственных мужей с берегов Дуная второй группы шли по внешним линиям, и поэтому мы пока оставим их.

Подходя к истории Европы XIX и XX столетий, мы обязаны осветить положение той движущей силы, каковая во всех государствах в начале XX столетия выступала на авансцену – это рабочее движение.

С развитием промышленности в Австро-Венгрии нарастал рабочий класс, вырастала социал-демократия, все более и более втягивавшаяся во внутреннюю борьбу, клокотавшую в государстве. Однако, вместо того, чтобы вести рабочий класс по пути революционного интернационализма, австро-венгерская социал-демократия бросила его в объятия буржуазного национализма, горевшего борьбой, и сама иступила в эту борьбу за интересы национальностей.

Однако, несмотря на всю ту борьбу, которую вели отдельные национальности в Австро-Венгрии, последняя, как государственное объединение, продолжала все же существовать. Было ясно, что жизненный путь ее с каждым днем укорачивается, но для этого необходимы были удары извне по дряблому телу Дунайской империи, внутри же все пока выливалось в ожесточенную парламентскую борьбу, сопровождаемую иногда баррикадами и ружейной стрельбой в крупных населенных пунктах государства.

По конституции 1867 года обе половины государства (Австрия и Венгрия) имели свои самостоятельные представительные учреждения, свои самостоятельные министерства и свои армии. Босния и Герцеговина имели также свой самостоятельный сейм. Каждая из «половин» выделяла делегации, которые поочередно имели заседания в Вене или Будапеште, решая общеимперские вопросы.

Общеимперскими учреждениями были признаны армия и министерства иностранных дел и финансов, содержавшиеся за счет общеимперского бюджета.

Во главе всей государственной машины стоял Франц-Иосиф, являвшийся до некоторой степени той связующей силой, которая до поры до времени не давала механизму империи отойти в вечный покой.

Как полагается для всякой буржуазной конституции, и в конституции Австрии существовал «параграф 14», дававший право верховной власти проводить те или иные мероприятия в желательном для нее направлении.

Национальный сепаратизм разжигал ненависть не только в массах, но проникал и в верхи буржуазных классов монархии. Правда, вокруг двора образовывался, если можно так выразиться, своеобразный интернациональный круг правящей придворной клики, но и в нем господствовали те же центробежные национальные федералистические стремления. Как бы ни был буржуазен и высок по своей знатности и происхождению венгерский сановник Дунайской империи, но он прежде всего оставался венгром. Равным образом к тому или иному общеимперскому министру определенной национальности другие национальности относились с подозрением, видя нередко в проектах министра умаление прав и интересов своей нации.

Но как бы ни увеличивались разногласия в верхах буржуазии, она, однако, еще крепко стояла на ногах. Наличие большого числа крупных помещиков в Венгрии, Галиции, образование круга крупных промышленников, развитие банков и т. д. пополняло ряды крупной буржуазии, видевшей в сохранении монархии пока единственные пути для своего развития.

Вслед за этой крупной буржуазией шла та громадная армия чиновников, которая являлась характерным признаком бывшей Габсбургской монархии. Эта армия бюрократов, живших за счет государства, в три раза превышала все военные силы Австро-Венгрии, а по исчисления Краусса в его книге «Причины наших поражений»: «каждый пятый или шестой человек был чиновником. Половина доходов Австрии шла на содержание чиновников, которые в армии видели опаснейшего противника для своего существования». Повсюду, где только возможно, эта чиновничья армия шла против вооруженных сил империи, доказывая всю тяжесть расходов, связанных с содержанием армии.

Об общей массе населения говорить много не приходится. Ее материальное благосостояние было далеко неудовлетворительно. Правда, в областях, в которых развивалась промышленность, как, например, в Богемии и Моравии, положение населения улучшалось, но все же недостаточно. Причинам ч неудовлетворительного материального положения масс считались те узы, которые накладывала конституция 1867 года на национальное самоопределение, те стеснения, в рамках которых нельзя было говорить о каком-либо быстром развитии производительных сил страны.

Как всегда бывает в подобных случаях, ища выхода из создающегося положения внутри государства, взоры многих, и прежде всего самого Франца-Иосифа, искали сверхъестественную личность, государственного мужа, который спас бы разваливающуюся империю.

«Мое несчастье, что я не могу найти государственною деятеля», говорил Франц-Иосиф.

Но несчастье заключалось, по мнению Краусса, не в недостатке таких государственных людей, а прежде всего в натуре самого Франца-Иосифа, не терпевшего самостоятельных лиц, людей с открытым взглядом и собственным мнением, людей, знавших себе цену и державшихся с достоинством. Подобные личности не подходили для австрийского двора. В нем пользовались любовью только «лакейские натуры», как свидетельствует о том Краусс.

Говоря об Австро-Венгрии, нельзя пройти таимо личности Франца-Иосифа, служившего до некоторой степени цементом для этого государственного о6ъединения. Несмотря на ту национальную борьбу, которая велась в стране, личность этого престарелого представителя габсбургской династии среди населения пользовалась известной популярностью. Последняя заключалась не в достоинствах Франца-Иосифа, а скорее в привычке к нему, в оценке его, как существующего фактора исторической необходимости.

Сказанное может повести к заключению, что Франц-Иосиф мало влиял на течение дел в Дунайской империи. Однако, это не так. На протяжении долгого своего пребывания главой государства, Франц-Иосиф не выпускал из своих рук руля государственной машины. Правда, внешние и внутренние бури не раз грозили вырвать из его рук это орудие управления, но он упорно держался за него, плывя то против, то по течению.

В тяжелом внутреннем кризисе после только что закончившейся венгерской революции 1848 года, вступив на престол Габсбургов молодым человеком, Франц-Иосиф сразу же окунулся в жизнь, полную тревог и опасностей.

Застав еще период абсолютизма в государстве, Франц-Иосиф с первых же шагов должен был испытать крушение его (абсолютизма) и превращение страны в конституционное государство. Жизнь заставляла приспособляться к новым формам; Франц-Иосиф не отшатнулся от них и пошел по новому пути настолько, насколько этого требовали неумолимые обстоятельства. Признав победу венгров и сделавшись дуалистическим монархом в 1867 году, Франц-Иосиф был далек от какого-либо перехода к иным формам правления. Конституция 1867 года была последней его уступкой. Верный ей, предпоследний Габсбург не мог примириться с какой-либо дальнейшей автономией иных национальностей, кроме венгров: идея триализма была чужда для Франца-Иосифа.

Оставаясь верным монархическим заветам своих предков, Франц-Иосиф с каждым годом своего царствования все дальше и дальше уходил от развивавшейся в Европе жизни. Крупные шаги империализма, социальное движение – все это было не для высокодержавного монарха на Дунае. «Его народы» должны были с чувством уважения и преданности думать о своем истинном повелителе; который, в свою очередь, не должен нарушать монархический этикет и идти «в народ», как это пытался делать его союзник Вильгельм. Консервативный этикет из повседневного уклада жизни переносился и на управление государственными делами. Здесь также должен был соблюдаться этикет: каждый мог говорить только в круге своей деятельности, но не больше.

Как человек с далеко не сильной натурой, с консервативным укладов мыслей, Франц-Иосиф, однако, не переоценивал свои силы и не чуждался энергичных людей, ведших за него борьбу во внутренних делах государства. Одного он не мог простить таким людям – это нарушения придворного этикета и верности династии Габсбургов. При выполнении этих требований монарха, самостоятельные и с сильной волей государственные деятели могли проводить свою политику, не боясь потерять доверие престарелого Габсбурга.

Консерватор по убеждениям, Франц-Иосиф оставался им и в отношениях к людям. Лицо, получившее его доверие, нескоро покидало свой высокий государственный пост, хотя бы и но соответствовало своему назначению. Наоборот, люди, чем-либо антипатичные императору, несмотря на все их достоинства и качества, не могли рассчитывать на успешную свою государственную деятельность.

Таким образом, в свидетельство Краусса мы должны внести некоторую поправку в том смысле, что если «лакейство» было признано Францем-Иосифом, как форма выражения верноподданничества, то только лишь, как форма, а по существу дела, в определенных для каждого должностного лица рамках, им допускалось и свободное высказывание мыслей и защита выдвигаемых положений.

Немец по рождению, Франц-Иосиф оставался им и во внешней политике государства, несмотря на ряд поражений в войне с Пруссией и Другими германскими государствами. Те внешние удары, которые выпали на долю Австрии в первый период жизни Франца-Иосифа, заставили его до некоторой степени потерять веру в военное могущество Дунайской империи. Надвигавшееся мировое побоище, казалось, подавляло его: в этой войне должна была исчезнуть монархии, и Франц-Иосиф упорно отклонял всякие выступления, которые могли бы повести к катастрофе. Ставка на «мир» была более желательна для современного Абдул-Гамида, нежели бряцание оружием; искусные дипломатические победы более прельщали своей бескровностью, нежели обманчивый и рискованный ход военного счастья. И если Австрия явилась зачинщиком мировой войны, то не нужно забывать, что сараевское действо было направлено против Габсбургов, в защиту которых Франц-Иосиф готов был даже обнажить меч, хотя и не питал особо неясных чувств к будущему своему преемнику.

Последний, в лице Франца-Фердинанда, ужо несколько лет входил в управление государством, обещая в будущем произвести перелом во внутренней жизни Австрии и се внешнем положении.

Отличаясь нервной натурой, озлобленной с детства на двор и стоявших во главе управления государственных деятелей, особенно венгерцев, часто третировавших будущего управителя государством, Франц-Фердинанд обладал неуравновешенным темпераментом. Порой веселый и оживленный, а зачастую резкий в обращении с окружающими, престолонаследник с детских лет замкнулся сначала в самом себе, а затем в своем семейном кругу.

Чуждый всякой попытки искать популярности, слишком презиравший человечество, чтобы дорожить или считаться с его мнением, Франц-Фердинанд наводил ужас и страх на входивших к нему с докладами министров и иных причастных к управлению государством лиц. Раздражительный, невыдержанный клерикал, Франц-Фердинанд особенно презирал все то холопство, которое было свойственно австро-венгерской государственной машине. Однако, с людьми, не терявшимися и твердо отстаивавшими свои мнения, Франц-Фердинанд делался другим и охотно выслушивал их.

Будущее обещало Австрии сурового правителя, если бы сама история не повернула колесо в другую сторону и «величайшая судорога» не смела не только Франца-Фердинанда, но и Австро-Венгрию, как государственное объединение.

Испытав на себе тяжесть венгерских домогательств, не видя в системе дуализма спасения для Дунайской монархии, Франц-Фердинанд искал такового в коренном преобразовании государства на принципах федерализма.

Отношение его к венгерской половине выливалось в одну фразу: «Они (венгры) мне антипатичны, хотя бы просто из-за языка», – так говорил Франц-Фердинанд, отчаиваясь в попытках изучить венгерский язык. Усвоенные с детства личные антипатии к венгерским магнатам были перенесены Францем-Фердинандом на весь венгерский народ. Обладая политическим чутьем, он понимал весь тот вред, который нес с собой не только венгерский сепаратизм, но, главным образом, политика славянского угнетения, проводимая упорно мадьярами.

Отсюда, естественно, вытекало постоянное желание эрцгерцога помочь румынам, кроатам, словакам и другим национальностям освободиться от венгерского засилья.

Такая политика Франца-Фердинанда в венгерском вопросе не оставалась тайной для Венгрии, платившей той же монетой злобы и ненависти потомку Габсбургов.

Политика федерализма Франца-Фердинанда не встречала сочувствия прежде всего в самом Франце-Иосифе, как уже было выше сказано, застывшем в рамках конституции 1867 года. Как разномыслие во взглядах на внутреннюю политику, так и личные отношения отделяли друг от друга этих двух представителей Габсбургского дома. Если, по мнению наследника, он значил для императора «не больше последнего лакея в Шенбрунне», то с другой стороны, Франц-Иосиф также определенно выявлял свою точку зрения на все новшества своего племянника. «Покуда я правлю, никому вмешиваться не позволю», – резюмировал старый император всякие доводы о каком-либо переустройстве государства. Создавшееся отчуждение между родственниками еще более углублялось услужливыми людьми, в которых, конечно, не было недостатка в бюрократической машине Австрии.

Несмотря на резкий отпор дяди, племянник не думал сдавать своих позиций и отходить от управления страной. «Мне когда-нибудь придется отвечать за ошибки, совершенные теперь», – говорил Франц-Фердинанд, считая своей обязанностью везде и всюду вникать в государственную жизнь. Таким образом, создавалось два центра управления, две верховных власти – настоящая и будущая, зачастую оказывавшихся на противоположных полюсах, между которыми и приходилось лавировать тонким бюрократам государственной машины страны. Последняя, и без того требовавшая капитального ремонта, от всех этих трении еще больше скрипела, еще более замедляла свой ход, грозя окончательной поломкой. Внешняя политика Франца-Фердинанда как внутри страны, так и за границей, связывалась с представлением о милитаризме Дунайской монархии. Наследник престола считался лидером военной партии Австрии. Нет слов, что ему не чужд был так называемый австрийский империализм; в мечтах эрцгерцог оказывался снова владельцем Венеции и других областей бывшей австрийской Италии. Быть может, мечтания заносили бы его еще и дальше, если бы не сознание, что без исправления внутренней жизни самой Австро-Венгрии, без создания сильной армии рано еще думать об активной внешней политике. За его спиной, прикрываясь его именем, действительно работала военная партия, с каждым годом все более и более раздувающая факел войны, но сам Франц-Фердинанд. если не был чужд агрессивности, то до поры до-времени считал необходимым се ограничивать.

Признавая во внешней политике необходимым условием сохранение независимости двуединой империи, Франц-Фердинанд стремился ограничить ее союзы только теми, которые вели к указанной цели. Чуждый как внутри государства, так и во внешней политике пангерманской идеи, он стремился мирным путем устранить столкновения Австрии и России на Балканах, считая идеалом союз Германии, Австрии и России. Нужно отметить, что нередко личные антипатии, основанные зачастую на семейных отношениях к тому или иному двору иностранного государства, вторгались во внешнюю политику в представлении Франца-Фердинанда. В наиболее близких отношениях с эрцгерцогом оказывался Вильгельм П, рассчитывавший, по видимому, впоследствии найти в Франце-Фердинанде послушного себе вассала. Трудно предсказывать будущее, но едва ли наследник австрийского престола, оказавшись на последнем, слепо пошел бы за повелителем с берегов Шпрее.

Выше уже было сказано, что для Австро-Венгрии внешняя политика оказывалась теснейшим и непосредственным образом связана с внутренней. Действительно в последней заключались все руководящие линии для внешней политики.

В средине XIX столетия на западе и в центре Европы внешняя политика Австрии получила удар за ударом, последствиями которых были потеря Италии и передача гегемонии в союзе германских государств Пруссии.

Австрия оказывалась отныне лицом к лицу с двумя новыми государствами: объединившейся Италией и Северо-Германским союзом.

Большая часть владений Австрии и северной Италии вошла в состав нового итальянского королевства и только незначительные области, населенные итальянцами, остались в пределах Австрии. Надежда вернуть потерянное не покидала политиков Франца-Иосифа, и 1866 год, казалось, благоприятствовал этому, если бы не решительное поражение на полях Кеннигреца. Италия была спасена силой прусского оружия и удержала свои завоевания 1859 года.

Не решившаяся вступить в войну 1870 года на стороне Франции, удержанная от этого враждебной позицией России, Австрия упустила благоприятный случай посчитаться с двумя своими бывшими врагами – Италией и Пруссией. Отныне ее политика выходила на новую дорогу сближения с этими обоими государствами.

Заключив в 1879 году союз с Германией, Австрия в 1882 году с присоединением Италии оказалась в составе Тройственного союза.

Задумывая «кровью н железом» добиваться объединения Германии под гегемонией Пруссии, будущий ее канцлер Бисмарк видел в Австрии опасного противника на юге. Доведя дело до разрешения его вооруженной рукой в 1866 году, Бисмарк одержал победу, но… не хотел совершенно добивать Дунайскую империю. Она нужна была ему для будущего. Устранив непосредственную опасность в лице Австрии, Бисмарк все же считался с ней, как с могущим искать реванша врагом. Необходимо было дать новые направляющие линии политики Австрии, которые отвлекли бы се от Запада, да кстати и посодействовали тому же в отношении России.

Победитель под Кеннигрецем вскоре после заключения мира довольно прозрачно намекнул австрийской дипломатии на возможность найти утешение за потерянные итальянские области и за поражение под Кеннигрецем на Балканском полуострове. Вот где было будущее Австрии, по мнению Бисмарка, и что пришлось по вкусу и дипломатии Франца-Иосифа. Нечего говорить, что этим ходом Бисмарк достигал и другой выгоды, а именно: повернув Австрию лицом к Константинополю, он туда же обращал и Россию, точно также отвлекая ее от западных дел. Отныне Австрия, сильная Австрия, должна была оказывать серьезные услуги германской дипломатии.

В 1872 году при свидании австрийского и германского императоров уже была решена оккупация Боснии и Герцеговины, а в 1879 году после Берлинского конгресса, когда Россия значительно охладела в своих симпатиях к Германии, между обоими немецкими государствами был подписан договор, связавший эти государства.

На основах этого договора и развивались до последних дней отношения между Германией и Австрией. Правда, в своей политике национального объединения Бисмарк долго не решался порвать с Россией. ведя двойную игру между Веной и Петербургом. Однако, жертвовать Австрией из-за прекрасных глаз России Бисмарк отнюдь не хотел, и заключенный в 1879 году союз, превратившийся скоро в тройственный, сохранял свою силу и жизненность. Втянутая в балканскую политику, Австрия также нуждалась теперь в содействии сильной Германии, и как ни неверен был порою союз с нею, как ни живы были еще воспоминания о ранах 1866 года, как ни ясна была роль подручного в этом союзе для Австрии, – она все же считала его для себя теперь существенно необходимым.

С переходом Германии к империалистической политике, в которой Австрия оказывалась заинтересованной сравнительно мало, союзники но разочаровались друг в друге. Для Германии Австрия нужна была, как авангард для ее проникновения на восток, – в Малую Азию, как противовес русской политике на Балканах, а для Австрии союз с Германией давал поддержку, которая нужна была в той же балканской политике, на путь которой Австрия вступила уже давно. Несмотря на то, что иной раз, с развитием торговых сношений Германии с балканскими государствами, интересы се существенно сталкивались с торговыми интересами Австрии, союз продолжал существовать по прежнему. Если прочность его и вызывала сомнения у какой-либо стороны, то таковой была Австрия, другая же сторона, при существовавшей политической конъюнктуре, была уверена в своей Дунайской союзнице. Действительно, несмотря на попытки английского короля Эдуарда VII внести брешь в союз и вырвать Австрию из объятий Германии, Франц-Иосиф остался верен договору 1879 года и отклонил предложения дипломатии.

Связав свою судьбу с Германией, Австро-Венгрия с ней же вошла и в империалистическую политику западных государств Европы, если и не принимая в ней активного участия, то, как союзница Германии, готовая поддержать ее на пути будущего вооруженного столкновения. Взаимоотношения Австрии с Францией и Англией строились, с одной стороны, на урегулировании балканского вопроса, а с другой, на поддержке Германии в ее мировой политике.

С 1882 года оказавшись в союзе с Италией, своим бывшим врагом, Австро-Венгрия имела с ней более точек соприкосновения, чем с остальными западноевропейскими государствами.

Войны 1859 и 1866 годов, как уже было отмечено выше, не разрешили национального объединения итальянцев, и в Австрии осталось значительное число говорящих на итальянском языке со страстным желанием оказаться вместе со своими одноплеменниками. Так создалась итальянская ирредента.

Уже на Берлинском конгрессе в 1878 году Италия стремилась получить Триент за уступку Австрии Боснии и Герцеговины, но итальянской дипломатии пришлось отложить мечту об этом на долгие годы, ограничившись пока надеждами на приобретение Туниса, поддерживаемыми в этом благоприятными уверениями Англии. Однако, Тунис уже притягивал к себе более сильную Францию, заручившуюся к тому же в этом согласием той же Англии и Германии.

Владения «больного человека», каковым давно была признана Турция; после Берлинского конгресса подлежали дальнейшему разделу и захвату главными государствами Европы.

В 1881 году Тунис был уступлен Франции, и «обиженная Италия нашла необходимым в своей политике опереться на среднеевропейские государства, войдя в 1882 году в состав Тройственного союза, который в те времена не имел, казалось, особых притязаний, кроме как на Балканах, на африканские владения султана и, таким образом, не стад бы чинить особых препятствий римскому правительству в его африканских авантюрах.

Обострившиеся отношения Италии с Францией соответствовали вполне как видам Бисмарка, так и Англии, которая видела в возрождающейся Италии хорошего спутника против той же Франции.

Итальянская ирредента, несмотря на вступление Италии в Тройственный союз в 1882 году, служила большой помехой в отношениях новых союзников – Австрии и Италии. Правда, в это время внимание итальянской дипломатии было отвлечено другими целями – на смену политики национального объединения шла империалистическая политика, – и итальянцы должны были не упустить дележа африканских владений Турции.

В 1877 году австрийский премьер Андраши, разбирая с итальянским премьер-министром Кристи причины конфликтов, возникающих между этими государствами, выставил, как одну из них, стремления итальянских ирредентистов и заметил: «удивительно, как эти люди не понимают, что при помощи грамматики не делают политики», т.е. что современная политика на деле вовсе не определяется одними стремлениями к национальному объединению, иными словами, суть не в том, чтобы пользоваться одной грамматикой.

Согласившись с такой точкой зрения, Кристи с своей стороны указал: «мы были революционерами, чтобы создать Италию, мы стали консерваторами, чтобы сохранить ее». Под словом «консерватор» Кристи разумел сторонника империалистической политики, на путь которой Италия уже тогда вступила, мечтая о завладении Тунисом.

Таким образом, до поры до времени итальянский ирредентизм потерял свою остроту, итальянское правительство хотело использовать Австрию, как своего союзника.

До конца 90 годов Италия оказалась повернутой фронтом к Франции, и в сношениях этих государств все время происходили дипломатические конфликты, повлекшие за собой даже таможенную войну. С момента начала сближения Англии с Францией политика Италии также переменила свой курс: взаимоотношения Италии и Франции снова начали улучшаться, закончившись тайно заключенным в 1901 году итало-французским договором, по которому Франции предоставлялась свобода действий в Марокко, а Италии – в Триполи.

С этого года итальянская политика приняла активный характер против Турции, а вслед за ней и против Австрии, как заинтересованной в делах на Балканском полуострове. Неминуемым следствием начавшегося выпадения Италии из Тройственного союза было развитие итальянского ирредентизма и западных областях Австрии и подготовка Италии к возможному вооруженному столкновению с монархией Габсбургов.

Другим очагом борьбы Италии с Австро-Венгрией оказывались Балканы, а вместе с ними и Адриатическое море, преобладание на котором было одной из важных целей итальянской политики.

На Балканах скрещивались интересы Австрии, России и Италии, а также и других государств Европы.

Как известно, Австрия и Россия с XVIII века в балканской политике сторожили друг друга: каждый шаг вперед одной – вызывал ответное движение другой.

При Николае I идея дележа наследства «больного человека», каковым признавалась тогда Турция, все более и более резко оттачивалась, закончившись Крымской войной.

К 1876 году балканский вопрос снова обострился. Выше было отмечено, что с 1866 года повернутая фронтом на Балканы Австрия считала отныне свою балканскую политику наиважнейшей в своих внешних отношениях с соседними государствами. Ревнивым взором австрийские дипломаты следили отныне за каждым шагом России на этом полуострове.

В 1875 году славянское движение на Балканах вспыхнуло снова, вылившись в ряд восстаний в Боснии и Герцеговине против магометанских помещиков, руководимых католическими патерами не без поддержки, конечно, со стороны Австрии и даже Германии. Австрийское правительство выступило перед «концертом» европейских государств с проектом реформ. Но сам «концерт» потерпел неудачу, а между тем идея раздела Турции снова заострилась. Летом 1876 года Александр II отправился для личных переговоров в Вену, в результате чего явилось письменное соглашение об образовании самостоятельных славянских государств на Балканах; о компенсации России Бессарабией и в М. Азии, а Австрии предоставлялось право оккупировать Боснию и Герцеговину.

Разразилась русско-турецкая война 1877-78 г.г., окончившаяся под стенами Константинополя; Австрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Россия пошла в Каноссу – в Берлин на конгресс, руководимый «честным маклером» Бисмарком.

Военные успехи России были понижены в своей ценности, Балканы перекроены, и в список врагов русская дипломатия с 1879 года, кроме Англии, внесла прежде всего Австрию, а за ней и «честного маклера» с его государством.

Но не в «обиде» русских славянофилов и русского царизма скрывалось все «зло» Берлинского конгресса 1879 года.

Созданное на Берлинском конгрессе 1879 г. балканское равновесие было полно противоречий, подобно современному Версальскому договору.

Разделенные на части искусственными этнографическими границами) балканские народы продолжали стремиться к дальнейшему национальному освобождению и объединению. Линия национальной политики самостоятельной Болгарии естественно направлялась на населенную болгарами Македонию, оставленную Берлинским конгрессом под властью Турции. Сербия, за исключением Новобазарского Санджака, была не заинтересована в Турции; ее естественные и национальные интересы целиком лежали по ту сторону австро-венгерской границы: в Боснии и Герцеговине, в Кроации, в Словении, в Далмации. Национальные устремления Румынии направлялись на северо-запад и восток: на венгерскую Трансильванию и русскую Бесарабию. Грецию эти устремления, естественно, толкали как и Болгарию, против Турции.

Таковы были результаты «честного маклерства» Бисмарка, который не думал вносить успокоение на Балканы. Для него, наоборот, нужен был непотухающий балканский костер, который, привлекая к себе как Россию, так и Австрию, оставлял бы им минимум возможностей вмешиваться в западноевропейские дела.

Для самой Австро-Венгрии было нежелательно образование сильного славянского государства на Балканах, и если венская дипломатия согласилась на раздел Турции, то только при условии образования мелких славянских государств, которые не могли бы нарушить покоя на берегах Дуная. Образованные конгрессом в Берлине мелкие государства славян на Балканах были не страшны сильной Австрии, и все искусство ее политики должно было заключаться в том, чтобы: 1) не дать им усилиться, а 2) старым, изведанным путем дипломатических интриг включить ближайшие из них в состав Дунайской империи, проповедуя среди них ту же идею национального объединения, но только в обратном порядке.

Эта новая программа для австрийской дипломатии начертана рукой того же «мудрого» Бисмарка. Пример «великой» Германии должен быть воспринят и Австрией. Последняя могла оставить в покое сербскую династию, не посягать на формальную государственную целость Сербии, но все же включить се в состав Австро-Венгрии, как это сделала Пруссия с мелкими государствами.

Этот путь настолько хорошо был усвоен австрийской дипломатией, что она, вступив на него, не покидала уже его вплоть до мировой войны с той разницей, что размеры его расширились, и в состав будущей Дунайской империи должны были войти самостоятельная Румыния и такая же самостоятельная Польша.

Пока что прежде всего следовало не давать Сербии усилиться территориально, не давать ей развиваться экономически -путем получения гавани на побережье Адриатического моря. Одним словом, но следовало из Сербии создавать славянского «Пьемонта», который притягивал бы к себе австрийских славян. Внутренняя политика диктовала и указывала цели для внешней.

Кроме того, «золотой мечтой» австрийских империалистов был план расширения австрийской территории до Эгейского моря, превращение Салоник в австрийский порт и достижение полного господства над восточным побережьем Средиземного моря. Опасность такой экспансии была велика: она наталкивалась на сопротивление России, Италии и балканских государств. Приходилось выжидать, а пока не следовало позволять Сербии овладеть Новобазарским Санджаком и старыми сербскими землями в долине Вардара.

Стараясь путем военного режима проглотить оккупированную Боснию и Герцеговину, варясь в котле собственных внутренних боев отдельных национальностей, Австро-Венгрия в своей балканской политике стремилась: 1) сохранить установленное в Берлине в 1879 году положение на Балканах и 2) завоевать симпатии вновь образованных славянских государств.

В этих своих стремлениях монархия Франца-Иосифа прежде всего встретила сопротивление со стороны русского царизма, потерпевшего поражение в 1879 году, но не терявшего надежды снова дипломатически овладеть балканскими государствами. Борьба за влияние в этих государствах русской и австрийской политикой велась упорно до начала XX столетия, при чем русская дипломатия не раз терпела поражение. Заботливые венские дипломаты в 1885 году, остановив успехи болгар против сербов. расширяли все более и более влияние в Сербии и Болгарии, насадив гуда своих «высокодержавных» креатур.

Но в то же время не в видах австрийской дипломатии было уничтожение Европейской Турции, и Дунайская империя принимала на себя роль защитника «больного человека» от могущих последовать ударов со стороны национально возрождающихся балканских славянских государств. По словам австрийского с.-д. Бауера, Австрия стала «врагом их свободы и их национального объединения, она выступила, как контрреволюционная сила, как покровительница социальной и политической реакции».

В 1853 году Маркс в статье по восточному вопросу писал: «мы видели, как европейские политики в своей закоренелой глупости, окостеневшей рутине и наследственной косности с испугом отворачиваются от всякой попытки ответить на вопрос, как быть с Европейской Турцией, Могучим импульсом для стремления России к Константинополю служит как раз то, при помощи чего ее хотят от него удержать: пустая и совершенно неосуществимая теория сохранения status quo (старого положения)». После Берлинского конгресса удержать вновь образованные славянские государства путем сохранения status quo на Балканах было «закоренелой глупостью» австрийской дипломатии, чем пользовалась дипломатия русского царизма, кстати, не оставлявшая мечтаний о Константинополе.

Выступая «в роли душительницы национальной революции южного Славянства», Австрия сеяла ветер и бурю на Балканах. Вспыхнувшее вскоре восстание в Македонии в 1903 году вызвало обычные «проекты» реформ, выдвинутых европейскими государствами. Не закончились ли бы эти «проекты» мировой свалкой тогда же – сказать сейчас трудно, ибо история отложила свое решение, бросив Россию в дальневосточную авантюру и открыв широкое поле деятельности на Балканах для австро-германской дипломатии. Нередко австрийские империалисты, с печалью на лице, говорят, что с отставкой Андраши (1879 год) Австрия фактически не вела совсем той самостоятельной внешней политики, приличествующий «великой» державе. К началу XX столетия австрийская дипломатия возвратилась на путь активной внешней политики, не подозревая, что это было началом ее конца – смертью всей империи Габсбургов.

Выше было отмечено, что в своей балканской политике Австрия встречала сопротивление и Италии, которая также предъявляла свои права на турецкое наследство не только в Африке, но и на Балканах.

Лишь узкая полоса Адриатического моря отделяет торговые порты Италии от западного побережья Балкан, представляя собою хороший путь для проникновения итальянских товаров на Балканы через Дураццо и Валону. Овладев восточным побережьем Адриатического моря, Италия превратила бы его в итальянское «озеро», закрывая австрийским торговым судам дорогу между Отранто и Валоной, создавая на Балканах не только торговую, но и политическую конкуренцию.

Таким образом, задачами австрийской политики было естественное стремление воспрепятствовать итальянской экспансии на Балканах и прежде всего в Албании. За эту территорию начинается ожесточенная борьба двух союзников, но не мечом и огнем, а «мирными» средствами. Дунайская монархия выпускает в Албанию могущественное средство – католическую церковь, стремящуюся захватить в свои руки не только религиозное мировоззрение вновь обращенных в католицизм албанцев, но школьное и больничное дело. Италия, в свою очередь, открывает школы для албанцев-магометан, крупные торговые компании приобретают земли в гаванях, строят железные дороги, организуют судоходство на Скутарийском озере, открывают банки. Насколько итальянцы вытесняли австрийцев из Албании, показывает процентное отношение участия в торговле Скутари двух австрийских пароходных обществ – «Австрийского Ллойда» и «Рагузского» и одного итальянского «Апулия» (таблица № 4).

Таблица № 4

Как видно, борьба в Албании была тяжелой для Австрии и, по видимому крест и молитва австрийских патеров с трудом боролись с торгашами Аппениннского полуострова, а албанцы оказывались более «реальными» политиками, чем о том думали в Вене.

Не будем возражать против того, что наш очерк состояния Австро-Венгрии в начале XX столетия бледен и не дает ясной картины положения этого государства. Об этом можно было бы исписать несколько томов, но это не входит в задачи нашей книги, которая преследует цель иную. Мы старались сжато начертать отправные данные о монархии Габсбургов, которые могли бы послужить для суждения о затрагиваемом нами предмете – успели в этом иди нет, сказать не можем.

Выше отмечалось, что некие австрийские дипломаты с грустью констатировали факт, что со времен Берлинского конгресса Дунайская монархия уже не вела активной политики, приличествующей «великой» державе.

Приходится согласиться не с грустью этих «старомодных» дипломатов, а с тем, что Австрия и не могла вести новой «империалистической» политики.

Главной причиной этого прежде всего было ее внутреннее состояние и та политика, с помощью которой Австрия пыталась урегулировать жизнь внутри государства. Центробежные стремления отдельных национальностей, превратившиеся с годами в ярко выраженную вражду между ними, отнюдь, конечно, не могли способствовать процветанию империи Габсбургов. С ростом производительных сил на территориях отдельных национальностей вражда между ними лишь крепла, а пример их соседних, свободных от гнета Габсбургов единоплеменников, быстро шагавших по пути экономического развития, еще более направлял их думы и мысли за рубеж Австрии.

Мало было государственных людей в Австрии, которые бы, в порыве кипевшей национальной вражды, признавали, что единственный выход для временного спасения государства – это широкая автономия для отдельных национальностей, перестройка страны на федеративных началах. Конечно, это было не решение, а лишь отсрочка, последнее средство спасения от неминуемого разгрома.

Если идеи триализма укладывались в голове наследника Франца-Фердинанда, то они были чужды представителю верховной власти – Францу-Иосифу, упорно стоявшему на конституции 1867 года, вместо широких реформ и признания национальной автономии внутри государства, как исторического факта, правительство Габсбургов предпочло идти путем контрреволюционным, старым излюбленным путем абсолютизма, замаскированным в конституционные формы. После политической смерти Империи ныне кое-кто из переживших со лиц в Австрии, как, например, Краусс, в своей книге «Причины наших поражений», договаривается до истины, что «сильная и активная политика (внешняя; Б. Ш.) может быть проводима государством, здоровым внутри. Сила и здоровье государства покоятся на его внутренних соотношениях. Только государство, в котором существует внутренний порядок, может преследовать активные политические цели и за своими пределами». Мудрые слова… но после времени!!

Австрия болела внутри, экономически отставала от своих союзников – Италии и Германии, и будущих врагов – Франции и Англии, и активная политика империализма, бешено развиваемая этими государствами, была ей не по плечу, как ни мечтали о ней венские дипломаты.

Силою вещей вся внешняя политика Австрии зато сосредоточилась в том месте, откуда ей грозил смертельный удар-это на Балканах. Ожесточенный характер борьбы против национальной автономии внутри страны был перенесен австро-венгерскими дипломатами и иными людьми, стоявшими у власти, в политику на Балканах. Здесь, по их представлению, Австрия Должна была победить или рухнуть в небытие. Эти беспокойные поля европейского полуострова сконцентрировали на себе все усилия Австро-Венгрии. Брошенная на них интригами Бисмарка, Дунайская империя, очертя голову, с горячим желанием хотя бы здесь оказаться «великой» державой, шла на верную гибель. Темен и мрачен был ее путь.

«Куда идешь, Австрия?!» – так вопрошал предостерегающий голос даже некоторых из ее сынов, вроде австрийского посла в Константинополе Паллавачини. Но… его уже никто не слушал… «Австрийские империалисты», если можно так назвать второсортных империалистов Европы, и своей активной политике на Балканах видели путь спасения. Иного выхода не было!

«Здание монархии, которое он (Франц-Фердинанд) хотел подпереть и укрепить, было до такой степени гнилостно, – пишет Чернин, – что не могло вынести солидной перестройки, и, если бы война не разрушила его извне, революция, вероятно, расшатала бы его изнутри – больной едва ли был в состоянии вынести операцию».

Когда-то делившая в Берлине в 1879 году наследство «больного человека» – Турции, Австрия отныне сама оказывалась «больным человеком» и при том настолько безнадежным, что его не могла спасти операция внутри государства, а тем более такая Серьезная операция, как война на внешнем фронте. Путь Австро-Венгрии был предначертан. Он вел… в нирвану!

Примечания:

Национальное меньшинство, образовавшееся за пределами коренной страны из эмигрантов и переселенцев – диаспора. Ирредента – часть нации, которая была вынуждена оказаться за пределами своей родины, никуда при этом не выезжая. Пример – немцы после Версальского договора. – Прим. Hoaxer

Австро-Венгрия в конце XIX - начале XX века

1) Внутренняя политика: обострения социальных и национальных проблем.

2) Внешняя политика: борьба за место в ряду ведущих держав.

3) Подготовка Австро-Венгрии к Первой Мировой войне и причины распада империи.

Литература: Шимов Я. Австро-Венгерская империя. М. 2003 (библиография вопроса, стр.
Размещено на реф.рф
603-605).

1.Преобразование единой Австрийской империи в (дуалистическую) Австро-Венгрию в 1867г позволило стране сохранить свое положение в ряду великих держав. В декабре 1867г принята либеральная конституция. Императору Францу Иосифу I (1848-1916гг) пришлось отказаться от абсолютистских иллюзий и стать конституционным правителœем. Казалось, государство избежало распада, но ему сразу приходится столкнуться с новыми проблемами: социальные конфликты, резкое обострение национального вопроса.

Наиболее острым был национальный вопрос. При этом компромиссом 1867г были недовольны австрийские немцы. В стране появляется немногочисленная, но очень шумная Национальная партия (Георг фон Шенерейр). Основой программы этой партии был пангерманизм и поддержка династии Гогенцоллернов как объединителœей всœех немцев. Шенерейр изобрел новую тактику политической борьбы – не участие в парламентской жизни, а шумные уличные демонстрации и силовые акции. Члены партии совершили набег на редакцию венской газеты, которая ошибочно заявила о смерти Вильгельма I. Эта тактика потом была принята на вооружение партией Гитлера.

Более влиятельной политической силой была другая партия австрийских немцев – христианские социалисты (Карл Люгер). Программа:

1. Обличение пороков либерального общества, не заботящегося о бедняках.

2. Острая критика правящей верхушки, сросшейся с торгово-финансовой олигархией.

3. Призывы к борьбе против засилья еврейской плутократии.

4. Борьба против социалистов и марксистов, ведущих Европу к революции.

Социальной опорой партии была мелкая буржуазия, низы чиновничества, часть крестьянства, сельские священники, часть интеллигенции. В 1895г христианские социалисты одержали победу на выборах в Венский муниципалитет. Люгер был избран бургостром Вены. Против этого был император Франц Иосиф I, которого раздражали популярность, ксенофобия и антисемитизм Люгера. Он трижды отказывался утвердить результаты выборов и сдался лишь в апрелœе 1897г, получив от Люгера обещание действовать в рамках конституции. Люгер сдержал свое обещание, занявшись исключительно хозяйственными вопросами и постоянно демонстрируя верность он отказался даже от антисемитизмя (ʼʼкто здесь еврей, решаю яʼʼ). Люгер становится вождем и кумиром австрийского среднего класса.

Рабочие, городская и сельская беднота пошли за социал-демократами (СДПА). Лидер – Виктор Адлер, полностью реформировавший партию. 1888г – партия заявляет о себе массовыми акциями: организация ʼʼмаршей голодныхʼʼ, организация первых акций 1 мая. Отношение к социал-демократам в Австро-Венгрии лучше, чем в Германии. Франц Иосиф I видел в социал-демократах союзников в борьбе с националистами. Личная встреча Адлера с императором, где он и Карл Реннер предложили императору свою концепцию решения национального вопроса(проект федерализации монархии):

1. Разделить империю на отдельные национальные области с широкой автономией в области внутреннего самоуправления (Богемия, Галиция, Моравия, Трансильвания, Хорватия).

2. Создать кадастр национальностей, дать право каждому жителю зарегистрироваться в нем. Он может пользоваться родным языком в повсœедневной жизни и при контактах с государством (всœе языки должны быть объявлены равными в повсœедневной жизни граждан).

3. Всем народам должна быть предоставлена широкая культурная автономия.

4. В ведении центрального правительства должна находиться выработка общей экономической стратегии, оборона и внешняя политика государства.

Проект был утопическим, но по приказу императора он начал реализовываться в двух провинциях – Моравия и Буковинœе. Резкий протест австрийских немцев и венгров. Такое тесное сближение лидеров социалистов с императором вызвало резкий протест социал-демократов и привело к расколу этой партии. Противники Адлера иронически называли их ʼʼимператорский и королевский социалистыʼʼ. СДПА фактически разваливается на несколько социалистических партий.

Национализм губительно сказвался на единстве империи. После признания прав Венгрии на такие права стали претендовать чешские провинции (Богемия, Моравия, часть Силезии). Чехия – третья по степени развития после Австрии и Венгрии. Чехи требовали не только культурной, но и национально-государственной автономии.

Еще в начале 70х гг XIXв чешская элита раскололась на две группировки – старочехов и младочехов. Первые скоро основали свою национальную партию во главе с Франтишеком Палацким и Ригером. Главный пункт – восстановление ʼʼисторических прав чешской короныʼʼ, создание триализма. Правительство готово пойти на переговоры. Глава австрийского правительства граф Гогенварт в 1871г добился соглашения со старочехами о предоставлении чешским землям широкой внутренней автономии с оставлением за Веной высшего суверенитета. Против выступили австрийские немцы и венгры. ʼʼКомпромисс Гогенвартаʼʼ осуждает окружение императора. Франц Иосиф отступил. 30 октября 1871г он передал решение этого вопроса нижней палате, где преобладали противники чешской автономии. Вопрос похоронен, отставка Гогенварта. Это активизировало деятельность младочехов, которые в 1871г создали свою ʼʼНациональную либеральную партиюʼʼ (К. Сладковский, Грегр). В случае если старочехи бойкотировали выборы в рейхстаг, то младочехи отказываются от этой политики. В 1879г они вступили в парламенте в коалицию с австрийскими и польскими депутатами-консерваторами (ʼʼЖелœезное кольцоʼʼ), завоевав таким образом парламентское большинство. Была оказана политическая поддержка австрийскому премьер-министру Э. Тааффе (1879-1893гг). ʼʼЭра Тааффеʼʼ - время наибольшей политической стабильности, экономического роста и культурного расцвета. Тааффе играл на национальных противоречиях. ʼʼРазные народы нужно держать в состоянии постоянного легкого недовольстваʼʼ. Но как только он выступил с проектом демократизации избирательной системы, поддерживающий его блок распался. Аристократы всœех национальностей и либеральные немецкие националисты не готовы были допустить в парламент представителœей ʼʼнепривилегированных народовʼʼ, в первую очередь славян, а также социал-демократов. В 1893г по славянским городам прокатились антинœемецкие, антигабсбургские демонстрации. Повод для отставки Тааффе. Всем последующим правительствам приходится решать сложнейшую национальную проблему. С одной стороны, реформа избирательной системы была неизбежной, с другой – правительство не могло лишиться поддержки австрийских немцев. Немцы (35% населœения) обеспечивали 63% налоговых сборов. Правительство Бадони (1895-1897гг) пало из-за попытки введения в Чехии двуязычия. Чешские города снова захлестывает волна беспорядков. Германские политики (фон Монзен) призывали австрийских немцев не сдаваться славянам. Россия негласно поддерживала борьбу славян, делая ставку на младочехов. В западной части монархии (Цислейтания) всœеобщее избирательное право было введено в 1907г, открывало дорогу в парламент и славянам, и социал-демократам. Борьба разгорается с новой силой.

Кроме чешского вопроса, в Австро-Венгрии были и другие острые национальные проблемы. В юго-славянских землях – панславизм, в Галиции – рознь между польскими помещиками и украинскими крестьянами, южный Тироль и Истрия (700 тысяч итальянцев) были охвачены движением за присоединœение к Италии (иредентизм).

Национальные проблемы всœе время ставили перед правительством новые вопросы. Франц Иосиф I был мастером политического компромисса ʼʼйозефинизмʼʼ, но он боролся всœе время с последствиями, а не с причинами.

2.С начала 70x гг XIXв во внешней политике Австро-Венгрии существовало 3 базовых проблемы:

1. Тесный союз с Германией.

2. Осторожное продвижение на Балканы.

3. Стремление избежать новой большой войны.

Союз с Германией был необходим Вене для того, чтобы обеспечить продвижение на Балканы и нейтрализовать там влияние России. Пруссия нуждалась в поддержке Австрии для противодействия Франции. Остается противопоставить что-то влиянию Великобритании. Бисмарк предлагает Францу Иосифу и Александру II заключить ʼʼСоюз трех императоровʼʼ (1873г). однако соперничество Петербурга и Вены на Балканах значительно ослабило данный союз. Австро-Венгрия потеряла возможность влиять на дела Германии и Италии. Она не имела колоний и не стремилась приобрести их. Усилить свои позиции она могла только на Балканах. Ее пугает возможность использования Россией панславизма для нанесения удара по Османской империи. Вена берет курс на поддержку турок.

В 1875г ситуация на Балканах резко обострилась. Восстания славян в Боснии и Герцеговинœе. Турки жесточайшим образом подавляли восстания. В России общественность требует от царя оказания решительной поддержки братьям-славянам. Франц Иосиф I и его министр иностранных дел граф Дьюла Андроши колебались: им не хотелось отталкивать Турцию. Бисмарк советовал договариться с Россией о разделœе сфер влияния на Балканах. В январе-марте 1877г были подписаны австро-русские дипломатические соглашения (Вена получала свободу действий в Боснии и Герцеговинœе в обмен на благожелательный нейтралитет во время русско-турецкой войны). По Сан-Стефанскому мирному договору 1878г предусматривалось создание независимой Болгарии, усиление Черногории и Сербии. В Вене это расценили как нарушение договоренности. В ходе Берлинского конгресса 1878г Австрия получила разрешение великих держав оккупировать Боснию и Герцеговину при формальном сохранении турецкого суверенитета. Были урезаны территории Болгарии, Сербии и Черногории. Торжество политики Андроши. Единственный раз Австро-Венгрия приобрела земли, а не потеряла.

Минусы этого приобретения: новые земли были бедными, существование значительных социальных и национальных проблем. Эти земли стали ʼʼяблоком раздораʼʼ между Веной и Петербургом. ʼʼСоюзу трех императоровʼʼ был нанесен смертельный удар.
Размещено на реф.рф
Это бросает Австрию к теснейшему союзу с Германией. 7 октября 1879г в Вене подписано тайное австро-германское соглашение. Франц Иосиф I окончательно попадает в сферу влияния Вильгельма I и Бисмарка.

После вступления на престол императора Александра III Бисмарк подталкивает Франца Иосифа I к возобновлению ʼʼСоюза трех императоровʼʼ, но болгарский вопрос (австро-германский ставленник перестал устраивать Россию) окончательно похоронил данный союз. Австрия сумела значительно усилить свои позиции в Сербии, экономика которой полностью попала под австрийский контроль. Сербский князь (с 1881г король) Милош Абренович, который запутался в долгах, предлагал Францу Иосифу ʼʼкупитьʼʼ Сербию, но тот отказался, опасаясь перевеса славян в Австро-Венгрии. Бисмарк подталкивал Австрию к улучшению отношений с Италией. По его мысли, Италия в случае новой франко-германской войны могла бы отвлечь на себя часть французских сил. 20 мая 1882г в Вене заключается Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии. Италия – слабое звено, вышла из состава союза в 1912ᴦ. но до этих пор ее

содействие позволило Вене усилить свое продвижение на Балканах.

После смерти Вильгельма I и отставки Бисмарка Германия начинает тоже посматривать на Балканы. Это заставило Франца Иосифа и его министра иностранных дел графа Голуховского снова обратить внимание на улучшение отношений с Россией. Сближение двух стран облегчено смертью Александра III и вступлением на престол Николая II. На протяжении 1896-1897гг стороны обменялись официальными государственными визитами, были заключены соглашения о неприпятствовании друг другу на юго-востоке Европы. Но это улучшение отношений не отменяло желания Вены полностью аннексировать Боснию и Герцеговину, а Россия хотела добиться контроля над черноморскими проливами. Австрийский Генштаб в конце 1890х гг начинает разрабатывать планы войны с Россией.

11 июня 1903г в Сербии совершается государственный переворот. Король Александр Абренович и его жена Драга были свергнуты и убиты офицерами-заговорщиками (ʼʼНародная оборонаʼʼ и ʼʼЧерная рукаʼʼ). На трон вступил король Петр I Карагеоргиевич, который симпатизировал идеям панславизма и России. Австрийское влияние в Сербии начинает уменьшаться. Австрийское правительство пыталось изменить ситуацию с помощью таможенной войны (свиной), но сербы быстро нашли других торговых партнеров, таких как Франция, Германия и Болгария, и Австрия окончательно потеряла сербский рынок. Сербы при поддержке России начинают выдвигать претензии о создании ʼʼВеликой Сербииʼʼ с включением в нее Боснии и Герцеговины (оккупированных с 1878г австрийцами), а также всœех австрийских земель, населœенных славянами (Словения).

Обстановка на Балканах быстро накалялась (ʼʼпороховая бочка Европыʼʼ). Три базовых проблемы:

10. борьба великих держав за раздел сфер влияния

11. противоречия между молодыми, независимыми государствами: Болгария, Сербия и Греция враждовали из-за Македонии, а Румыния и Болгария - из-за Добруджи (область в низовьях Дуная)

12. Сербия и Италия претендовали на господство над албанскими землями, что беспокоило Австро-Венгрию.

Боснийский кризис 1908-1909гᴦ.

Война с Сербией неизбежно означала столкновение Австрии с Россией. Вене крайне важно было добиться поддержки Берлина, но в Берлинœе не хотели портить отношения с Сербией, поскольку Германия начала активно осваивать сербский рынок. Вена пыталась привлечь к союзу Турцию, но та была ослаблена младотурецкой революцией 1908ᴦ.

В этой ситуации новый министр иностранных дел Австрии барон (а потом граф) Алоис Лекса фон Эренталь (1906-1912гг) взял курс на полную аннексию Боснии и Герцеговины. Это была стратегически важная часть Балканского полуострова, населœенная православными сербами (42%), хорватами-католиками (21%) и босняками (34%, славяне-мусульмане). Действовать немедленно австрийцевзаставили событияв Турции, где после успешной революции 1908г были назначены выборы в парламент. 19 августа 1908г на заседании Кабинœета министров Эренталь заявил о крайне важно сти аннексии Боснии и Герцеговины. Его поддержали начальник австрийского Генерального штаба генерал Конрад фон Гетцендорф и наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд д"Эсте.

Император Франц Иосиф I колебался, опасаясь недовольства России, но Эренталь смог договориться с русским министром иностранных дел Извольским, который обещал не возвражать против аннексии Боснии и Герцеговины, а в ответ Эренталь обещал поддержать требование Петербурга о пересмотре статуса Черноморских проливов. Эренталь знал, что Великобритания будет категорически против этого. Так и случилось. Миссия Извольского в Лондон закончилась неудачно. А 6 октября Франц Иосиф I объявил об аннексии Боснии и Герцеговины. Это вызвало возмущение в Сербии, а в Петербурге Извольского подвергают резкой критике в Госудаственной думе. Он оправдывается, утверждая, что Эренталь его обманул, не указав точных сроков аннексии, но документы уличили его во лжи. Петербург чувствовал себя обманутым, но и Вене это приобретение доставило новые трудности:

7. Берлин был крайне обижен тем, что Франция узнала о аннексии раньше, чем Германия, из-за неосторожности посла в Париже Кевенхюллера.

8. Турция не согласилась с этой потерей и объявила бойкот всœем австрийским товарам на турецком рынке. Турцию удалось успокоить только за счёт громадной компенсации в 54 миллиона марок.

9. Белград объявляет мобилизацию резервистов и увеличивает военный бюджет на 16 миллионов динаров.

Сербия надеялась на помощь России, но Россия, ослабленная революцией 1905-1907гг, не могла воевать. Из Петербурга всячески успокаивали сербов, обещая, что Сербия получит компенсацию за Боснию и Герцеговину. Эренталь категорически отказывается от этого, заявляя, что сербы ничего не потеряли. Вена обращается за помощью к Берлину, но Берлин тоже не собирается воевать. Канцлер Бюлов обращается к Петербургу с предложением не возражать против этой аннексии. В случае непринятия его предложения Бюлов угрожал ʼʼпредоставить события их естественному ходуʼʼ. Петербург вынужден был отступить. Лондон также оказывал влияние на сербов с целью заставить их смириться с этой потерей. 31 марта 1909г Сербия официально согласилась признать Боснию и Герцеговину. Эренталь победил, но это только добавило Вене проблем:

1)Казна понесла значительные материальные потери, связанные с компенсацией Турции и мобилизацией резервистов.

2)Остро проявляется враждебность России.

3)Среди боснийских сербов обостряется враждебность по отношению к Австрии.

4)Австрийские немцы и венгры крайне недовольны резким увеличением славянского населœения Империи.

Но были и плюсы этого присоединœения. В частноости, значительно укрепился союз Австрии и Германии. Германия даже неĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ время шла в русле австрийской политики (Боснийский кризис 1908-1909гг).

3.Время, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ предшествовало Первой Мировой войне, для Австрии это почти непрерывная цепь больших и малых кризисов. Соперничество между Антантой и Тройственным союзом становится всœе более острым. Причем в каждом из этих блоков не было внутреннего единства.

К 1911г Вена окончательно попала под влияние Берлина, а Эренталь умер в 1912г от лейкемии. После этого австрийская военная верхушка укрепляет свои позиции, и Гетцендорф возвращается на пост начальника Генерального штаба. В 1912г обостряется Балканская проблема. Османская империя разваливается, теряя одну провинцию за другой. Летом 1912г Болгария, Греция, Сербия и Черногория создали Балканский союз, направленный против Турции. С октября 1912 по июнь 1913г идет первая Балканская война. Турция потеряла почти всœе свои территории на Балканском полуострове. В Австрии это вызвало шок и подозрения в активизации деятельности России. Но едва одержав победу на Турцией, победители рассорились по вопросу о Македонии. В июне 1913г начинается Вторая Балканская война против агрессии Болгарии выступили Сербия, Греция и Румыния в союзе с Турцией. Болгария была разгромлена, потеряв большую часть завоеванной территории, а Турция смогла сохранить небольшую часть своих европейских владений с центром в Адрианополе (Эдирне). Австро-Венгрия решила использовать итоги Второй Балканской войны для ослабления Сербии. Вена поддержала идею создания независимой Албании, надеясь, что это государство окажется под австрийским протекторатом. Россия, поддерживающая Сербию, начала сосредотачивать войска у австрийской границы. Австрия поступает так же. Речь шла о престиже Австро-Венгерской монархии, без которого невозможно было решение внутреннего национального вопроса, но большую войну на время отдаляет позиция Великобритании и Германии. На время интересы этих государств пересекаются. И в той, и в другой стране считали, что глупо начинать войну из-за мелкого конфликта Сербии и Австро-Венгрии. Британия не хотела лишиться выгодной торговли по Средиземному морю и опасалась за пути коммуникаций с восточными колониями. Германия активно осваивает молодых балканских государств. Под совместным давлением великих держав Сербия соглашается на создание формально независимой Албании. Кризис 1912г был разрешен. Но в Вене царствует ощущение поражения. Причины:

6. Сербия не утратила своих позиций на Балканах и сохранила претензии на объединœение балканских славян. Австро-сербские отношения были безнадежно испорчены.

7. Столкновение Румынии и Болгарии разрушило хрупкую систему отношений, выгодную для Австрии.

8. Между Австро-Венгрией и Италией возникает всœе больше противоречий, угрожавших распадом Тройственного союза.

Обилие неразрешимых проблем заставляет Австро-Венгрию уповать только на большую войну. Престарелый император Франц Иосиф I не хотел войны, но не в силах был сдерживать национальную рознь (недовольны австрийские немцы, венгерская элита͵ славяне). Многие из австрийских политиков видели выход из положения в передаче трона наследнику эрцгерцегу Францу Фердинанду (с 1913г он был назначен на важнейший военый пост генерального инспектора вооруженных сил). Он высказывался за улучшение отношений с Россией и в то же время был резко настроен антивенгерски.

В июне 1914г он выехал на маневры в Боснию. После окончания маневров он посœетил боснийскую столицу Сараево. Здесь он и его жена графиня София фон Гогенберг были убиты 28 июня сербским террористом Гаврило Принципом из организации Черная рука. Это подталкиевает Вену к предъявлению ультиматуму Сербию, что и становится формальным поводом для начала Первой Мировой войны. Участие в войне до предела обострило внутренние проблемы Империи и привело к ее распаду в 1918ᴦ.

Австро-Венгрия в конце XIX - начале XX века - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Австро-Венгрия в конце XIX - начале XX века" 2017, 2018.

Лексикон каждого представителя поколения советских шестидесятников в обязательном порядке содержал гневные фразы про Венгрию. В смысле, попытка маленькой робкой Венгрии сбросить в октябре-ноябре 1956 года со своих свободолюбивых плеч тоталитарного монстра (СССР), захлебнулась кровью студентов-романтиков. Поскольку российской интеллигенции присуще чувство справедливости и глубокой скорби, обрывочные фразы про Венгрию-56 имеют хождение и поныне. Творческая молодежь сегодня с трудом понимает, о чем речь, но знает, впрочем, главное: СССР/Россия – тоталитарный монстр, душивший всех и всегда.

А тогда Венгерская революция обошлась Советскому Союзу в 5.000 безвозвратных потерь, самой Венгрии в 8.000. Цифры эти называют участники событий, хотя официальные – значительно ниже. Прибавив к свободолюбивым жертвам еще 300.000 венгров, павших от советских рук на полях Второй мировой, получим просто набат скорби.

Опрокинув рюмочку молча и не чокаясь, можно нехотя припомнить, что как раз осенью 1956 года накрапывал небольшой юбилей. Небольшой, но мирового значения – исполнялось 10 лет Нюрнбергскому процессу, который не мытьем, но катаньем все-таки осудил преступления фашизма во Второй мировой. А при агрессии против СССР миролюбивые венгры были, оказывается, союзниками Гитлера, и союзниками, следует добавить, добровольными.

Гитлер хоть и не требовал от венгров непосредственной помощи, но с началом войны судьба Трансильвании стала особо волновать венгров, вот опасения остаться без халявного куска при раздаче подарков и подтолкнула тихое государство к разумному решению. Не прошло недели с момента нападения Германии, как объявила войну СССР и Венгрия, а повод, очень напоминавший провокацию, нашелся.

Воевали венгры хорошо. Особенно поначалу: через месяц было уничтожено 20 советских дивизий, это когда венгерская Карпатская группа войск совместно с германской армией успешно провела операцию окружения. Правда, под Сталинградом 2-я венгерская армия уже несла катастрофические потери, а после окончания битвы практически перестала существовать как военная единица.

Но в борьбе с населением венгры не уступили бы любой зондеркоманде. Из венгров даже составили три дивизии СС.

Венгерские навыки такой борьбы были отточены еще в период Первой мировой: как только Россия озвучила свое вступление в войну, по территории Галицкой и Карпатской Руси (некогда бывшей частью Киевской Руси, но оказавшейся то под поляками, то под австро-венграми) пошла волна этнических чисток. Тогда же мир получил это замечательное know how – концентрационные лагеря. В начале Первой мировой на территории Галиции арестовывали всех гипотетических изменников – то есть женщин и детей, – и всех явных агентов, – то есть православных священников. Три сотни священников приняли смерть за веру, а последними словами отца Максима Сандовича были: «Да живет русский народ и святое Православие ». Возможно, основания для массовых убийств интерпретировались как веские, поскольку лишь во Львовской епархии с полтысячи униатских священников были готовы к переходу в Православие. Таким образом, для представителей униатской церкви исключение при погромах тоже не делалось: мадьяры громили церкви, организации, все, что отождествлялось с этнически русским – по речи, по книгам, по предметам обихода. При подозрении в русофильстве коренному жителю отрезали руки, ноги, пальцы, уши, губы. Коренного жителя расстреливали, кололи штыками, сжигали заживо. Трупы висели на деревьях, затапливались в болоте. Убивали на улицах и в домах, убивали по приговору и без, убивали по одиночке и группами. Счет шел на тысячи. Со словами «Да здравствует единая и неделимая Русь» умирали простые крестьяне.

Русинов сгоняли в лагеря – в которых тогда было собрано 30.000 человек, – где заключенные умирали от естественных причин по полсотни в день. Либо их все-таки казнили, если те умирать от естественных причин не хотели. Действительно, то, что происходило тогда в Галиции очень походило на раннехристианские ужасы Рима; до нынешних дней даже дошло эхо литературного произведения «Маша» – об убийстве венгерскими кавалеристами 17-летней дочери священника, изрубленной в куски.

Всего за один год Первой мировой в лагерях Талергоф и Терезин было уничтожено 10.000 народу. Потом новый Австро-Венгерский император Карл I всех великодушно простил, а лагеря упразднил. В 1936 году кладбище Талергофа заровняли и все забыли. Возможно, никогда ничего бы и не вспомнили, если б не скандал 2007 года, вызванный статьей в австрийской газете «Kleine Zeitung»…

Директива военного времени дала лишь творческий импульс для убийц и отморозков, а сама этническая политика была достаточно последовательной: «русская опасность» искоренялась регулярно и до 1914 года. Аресты русских в Буковине и Галиции проходили уже в 1912 году, за год до того во Львове были арестованы все редакторы русских газет, а в последней четверти XIX века получить приличную должность можно было, лишь скрыв свою этническую принадлежность.

Если под такую политику, включающую откровенный геноцид, можно как-то подвести традиции борьбы за ареал обитания, что свойственно всем животным, то усердие некоторых наиболее знаменитых венгров ну никак не подпадает под эту примитивную формулу. К примеру, в начале двадцатых годов трудами доблестного Бела Куна население советского Крыма – а не Угорской Руси, что под боком у венгров, – сократилось на сотни тысяч: где 29 тысяч Бела Кун расстреляет, где 5,5. Командующий красной армией Фрунзе пообещал амнистию всем офицерам Врангеля, если те сдадутся, а Бела Кун погрузил сдавшихся на баржи, да и затопил. Может, он, как не местный, не так понял слово «амнистия», а может, просто не удержался – против природы ведь не попрешь.

А вероятней всего, именно для такой миссии и привлекались товарищем Лениным настоящие спецы из венгров, имеющих соответствующий навык и генетику. Вероятно, опытом Талергофа-Терезина и вдохновлялся товарищ Троцкий, когда грезил о ГУЛАГе.

Так что, с учетом исторических предпосылок, притязания робкой Венгрии на Прикарпатскую Русь в 1938 году никого не удивили, а такая же робкая Польша даже поддержала эту многообещающую инициативу.

Но вот переживания передовой части советской интеллигенции всвязи с подавлением венгерской революции осенью 1956-го могут объясняться лишь спецификой интеллигентской совести. Тем более что у этой революции – как и у любой другой, – есть характерная подводная часть.

За три года до венгерской революции был отравлен советский генсек, но операция «День Х» провалена – бунты, вспыхнувшие затем в странах соцлагеря, смяты. разочарован, впрочем, сработал аспект «слабого звена» концепции Дж. Кеннана, и вместо Пономаренко к власти пришел , который начинает вести себя так, словно друг Даллеса с детства. Еще недавно сетовал, что дорогой подавляет его расстрельные инициативы, десятикратно сокращая число приговоренных, а после прихода к власти сам начинает кампанию разоблачения сталинского режима, десятикратно завышая число жертв. На одном из расстрельных хрущевских списков стоит по-сталински краткое «уймись, дурак », поэтому не исключено, что таким образом мстит за личные обиды – ведь несмотря на полное недоумение большинства соратников по партии, все советские достижения, маркерованные именем (иначе говоря, все советские достижения) нивелирует простым, но очень выверенным идеологическим ходом. И страны, которые волею внешних обстоятельств прониклись любовью к вкупе с идеями социализма, начинают почесывать за ухом и посматривать друг на друга. Закрыв по Советскому Союзу половину церквей, которые открыл , начинает антирелигиозную кампанию, что для российской ментальности может означать лишь понижение тонуса национальной самоидентификации. А на ХХII съезде КПСС вообще предложил польскому лидеру с трибуны съезда возложить на вину за расстрел поляков в Катыни. Это притом, что Нюрнбергский трибунал, исследовав материалы дела, давно осудил за Катынь фашизм. И подруливал к польскому лидеру с этой темой не в первый раз – и на ХХI съезде подруливал, и на рабочих конференциях, и в Варшаве и Москве, и в 1950х годах, и в 1960х. К чести Владислава Гомулки – первого секретаря ЦК Польской компартии, – на авантюру тот не поддался, ссылаясь на непредсказуемые последствия и усиления антисоветских настроений не только в Польше, заодно заметив, что если рискнуть и выступить с таким обвинением, нужны хотя бы один-два достоверных документа, на которые можно сослаться.

Австрия и Австро-Венгрия в XIX – начале XX века.

23.05.2012

Революция 1848-49 годов оставила заметны йслед в истории Австрийской империи, высветив ее внутренние проблемы, прежде всœего национальный вопрос и проблему государственного устройства. Империя являлась конгломератом государств, объединœенных только персоной монарха и династией Габсбургов, но не имевших между собой экономических связей. В ходе революции были предприняты попытки модернизации существующего строя на базе принципов равноправия наций и конституционализма. Это выразилось в деятельности конституционного собрания, действовавшего в Моравии и предложившего свой собственный вариант конституции. Аналогичные претензии высказали венгры, но австрийская элита держалась за свою власть и отказывалась идти на серьезные уступки. Восстания, вспыхивавшие в различных частях империи не были взаимосвязаны и достаточно легко подавлялись. Вместе с тем, национально-освободительные движения имели серьезные противоречия между собой.

В результате данных событий Австрия получила значительный политический опыт - ϶ᴛᴏ было первое в истории Австрии движение за конституционные совбоды и либеральные принципы.

Франц-Иосиф не рассматривался изначально как кандидат на престол, он получил военное образование, благодаря чему был аскетичным, склонным к дисциплинœе, придерживался консервативных взглядов, себя называл ʼʼпоследним монархом старой школыʼʼ. Император не любил технических новшеств, отказывался от использования автомобиля, телœефона, электричества. В первые годы Франц-Иосиф правил с помощью хорошо организованного Меттернихом и министром-президентом Австрии Шварценбергом аппарата чиновников.

В 1849 году было распущено конституционное собрание, нормы конституции были отвергнуты императором и в 1850 году была принята новая конституция: империя провозглашалась унитарным государством, император наделялся абсолютной властью, предполагалось создание двухпалатного представительного органа и законосовещательного совета при императоре. Но действие конституции начиналось только после отмены чрезвычайного положения на территории Австрии, и в результате конституция не действовала никогда. Этим последствия революции были преодолены, но не был решен национальный вопрос.

В Австрийской империи не было ключевого этноса, который мог бы сплотить всœе народы империи. Главным очагом недовольства оставалась Венгрия, несмотря на то, что основные лидеры Венгрии были репрессированы, но части националистов, в т.ч. Кошуту удалось бежать. После подавления восстания Венгрия оказалась на положении оккупированонй страны – была лишена самоуправления, всœех привилегий, в стране находились австрийские войска, 3 года Венгрия находилась на военном положении. Продолжалось брожение в Чехии, немецких землях, в Италии власть императора держалась только на штыках армии Радецкого. Фактически император не имел никакой социальной опоры. Либерал и консерваторы продолжали оставаться разрозненными по национальному признаку группировками. Опереться император мог только на армию, бюрократию и церковь.

Венгерская армия также была многонациональной, но имела единоначалие и немецкий командный язык. Офицерство в армии состояло из незнатных дворян и буржуазии, которые дорожили своим статусом и разделяли идеи Франца-Иосифа. То же касалось бюрократического аппарата,воплощавшего собой идею целостности государства. Церковь стала основной опорой монархии, в 1855 году был заключен новый конкордат с Ватиканом, после чего Австрия стала самым клерикальным государством Европы.

Внешняя политика стала главным направлением внешнего правительства Австрии в первое послереволюционное десятилетие, став тормозом объединœения Германии и Италии. В 1848 году началось соперничество с Пруссией, усилившееся после 1850 года. Австрия выступила против Пруссии и смогла возродить при поддержке России Германский союз, но это только отсрочило проблему. Ключевым событием, изменившим положение Австрии, стала Крымская война, ставшая дипломатическим поражением Австрии. Австрия совершила ошибку, оказав давление на Россию в турецком вопросœе, что привело к разрыву союза России и Австрии, после чего оказалось,что Австиря лишилась единственного союзника. Уже в 1859 году Австрия была вовлечена в войну с Францией и Италией, в которой она потеряла Ломбардию. В 1862 году канцлером Германии стал Бисмарк, война 1866 года привела к полной утрате Австрии позиций в германских землях, была потеряна Венецианская область в Италии. Престижу Австрии и императора бл нанесен серьезный урон. Но Вена сняла с себя задачи по сохранению власти в Германии и Италии и сосредоточилась на внутренних проблемах.

Уже в годы войны с Францией венгерский национализм вновь проявил себя. Доходило до осквернения государственных символов. Империя оказалась на грани нового восстания, что вынудило Вену пойти на определœенные уступки. Император в 1860 году начинает диалог с либералами и разрабатывает ʼʼоктябрьский дипломʼʼ - новую конституцию. В ней подтверждалось единство империи, и утверждался Рейхсрат – имперский совет при императоре, в который входили 100 человек. Венгрии возвращались самоуправление и язык. Но уступки не устроили никого – ни либералов, ни консерваторов, ни националистов. По этой причине уже в феврале 1861 года но был дополнен ʼʼфевральским патентомʼʼ, который вводил общеимперский двухпалатный парламент, обладающий законодательную власть, сокращались полномочия ландтагов в пользу Рейхсрата. Эта реформа была одобрена основными политическими силами, но не устроила венгров и славян, которые отказались участвовать в выборах. В 1862 году Рейхсрат был сформировании и приступил к работе. Уже в первый года была ослаблена цензура, был принят ряд либеральных законов.

К этому времени на первое место у националистов вышли представители умеренного курса Деак и Андраши, которые стремились к диалогу. Главным требованием всœех венгров было восстановление Конституции 1848 года,суверенитета Венгрии при сохранении династической унии. В 1865 году начались секретные переговоры, Ференц Деак согласился отказаться от части требований, в т.ч. от требования Констиуции 1848 года и в итоге компромисс был достигнут. На переговорах уже после войны 1866 года Венгрию представлял уже Дьюла Андраши. 15 марта 1867 года было заключено официальное Австро-Венгерское соглашение, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ преобразовало всю структуру государства – была образована Австро-Венгрия. Всесто единого унитарного государства империя делилась на две равноправниые части Цислейтанию (Австрию) и Транслейтанию (Венгрию), связанных только общим монархом. Законодательная и исполнительная власть была поделœена на две части, полностью независимые друг от друга. Связывал их только глава – император и совет, согласовывавший бюджет. 70% расходов должна была покрывать Австрия, 30% - Венгрия и это соотношении епересматривалось раз в 10 лет. В Австрии была принята в 1867 году ʼʼдекабрьская конституцияʼʼ, состоявшая из нескольких конституционных законов. Рейхсрат состоял из Палаты Господ – 178 человек: 3 эрцгерцога, 53 наследственных члена, 10 архиепископов, 7 епископов, 105 членов, назначаемых императором и Палат Депутатов – 353 депутата͵ избираемых по ландтагам, а с 1873 года по куриям. В Венгрии действовали аналогичные Палата Магнатов в 403 человека и Палата Депутатов в 444 члена, избиравшихся открытым голосованием.

Территориально Австрия делилась на 17 ʼʼкоронных земельʼʼ: королевства Богемия Далмация, Галиция и Лодомерия, эрцгерцогства Верхняя и Нижняя Австрия,

Венгрия делилась на собственно Венгрию и королевство Хорватия и Славония.

Немцы составляли 24% населœения, Венгры – 17%., Чехи и словаки составляли 16%, кроме того жили в империи поляки, русины, сербы, румыны.

Немцы жили в основном на севере и северо-западе страны, венгры – собственно в Венгрии, славяне жили в местах компактного проживания.

Большинство населœения – 76% составляли католики, 9% составляли протестанты, столько же составляли православные. В Боснии основную массу составляли православные и мусульмане.

В сельском хозяйстве было занято в Австрии 52%, в Венгрии – 68%, в промышленности соответственно 20% и 14%. Это предопределяло консервативный характер общества страны.

Крупными городами были Вена, Будапешт, созданный в 1873 году после слияния Буды, Пешта и Обуды, и Прага. Далее следовали Львов, Триест,Краков, Грац, Брно и Сегед – столицы областей.

Главная черта экономичнеского развития – территориальная специализация. Наиболее промышленно развитыми были Богемия, Моравия и Австрия. Венгрия оставалась аграрным придатком страны. В Чехии добывалось 80% угля, там находилось 80% всœех промышленных предприятий. Чехия стала одним из главных регионов, где шло социальное развитие. Развивалась машиностроительная компания ʼʼШкодаʼʼ, занимавшаяся производством металлических изделий, вооружения, паровозов, автомобилей, турбин; ʼʼТатраʼʼ, предприятия угольной и химической промышленности. В Вене производилась электроаппаратура, имелось машиностроение. Но в Австрии не сложилось большой доли крупного производства, 94% всœех предприятий были мелкими. Австрия, тем не менее, оставалась аграрной страной. В Венгрии имелась мощная пищевая промышленность. На рубеже веков в империю начали проникать иностранные инвестиции из Германии и Франции, и к 1913 году 35% всœех капитолов были инвестиционными, 60% инвестиций были из Германии, постепенно приобретавших контроль над австрийской индустрией. Франция активно инвестировала в желœезные дороги, Вена стала важнейшим транспортным узлом Европы, чему способствовал также контроль над Дунаем почти на всœем его протяжении. Единстов империи как раз поддерживалось экономической специализацией, внутренние таможенные барьеры мешали создать единое экономическое пространство. Австро-Венгрия сильно зависела от Германии. Австро-Венгрия продолжала оставаться отсталой державой, она давала 3% мировой торговли,6% промышленного производства в Европе.

Австрия и Австро-Венгрия в XIX – начале XX века. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Австрия и Австро-Венгрия в XIX – начале XX века." 2017, 2018.